Управленческая элита. Как мы ее отбираем и готовим - Владимир Тарасов

Переплетение государств возрастает, и государства, в своем прежнем понятии, исчезают. Они будут вытесняться чем-то другим, более виртуальным.

Мы все пережили некоторый социальный излом, переход от одной системы ценностей к другой, от централизованной системы хозяйствования к рыночной системе. Мы пережили, но многим это далось нелегко. Правда, у нас у всех появился опыт такого большого перелома, которого нет, скажем, у западных людей сегодня, это колоссальное преимущество российского человека, который этот опыт имеет, и выжил, и ничего.

Теперь мы приближаемся к новой ломке поколений, к переходу в виртуальную реальность. Можно предположить, что лет через десять будет колоссальная ломка и кто-то войдет в этот новый мир, а кто-то останется за бортом, как осталось за бортом рыночных отношений сейчас почти целое поколение моих ровесников, да и многие более молодые. Похоже, такое же испытание ждет тех, кто сейчас активно живет и работает, и тех, кто еще только входит в жизнь. Тем, кто одну ломку пережил, вторую уже легче пережить. В этом смысле, хочется сказать слова поддержки тем, кто постарше – у них есть определенная фора перед молодежью.

Кроме того, картина складывается такая: человек превращается в фирму, а фирма съеживается до одного-двух людей. Масса фирм существует, в которых фактически один человек или семья. И такие фирмы занимают все большую и большую долю на рынке.

Затем и государство само превращается в фирму во многом, а фирма превращается в государство. Административные методы уступают место политическим, с одной стороны; с другой стороны, чиновники вплетаются в бизнес («взятки» уступают место «зачетам»). Словом, постепенно трансформируется личность, фирма, государство – все сплющивается, переплетается, а различия между ними, которые были раньше радикальными, сейчас все более и более стираются.

И отсюда следующий шаг: наступает время, когда человек будет свободно выбирать место жительства и гражданство. Притом ему не обязательно переезжать в это государство своего гражданства.

И сейчас некоторые имеют паспорт венгерский или испанский и спокойно работают, как и работали, в России, вовсе не переезжая на «новую родину», разве что – в отпуск, отдохнуть.

Когда-то перемена гражданства была связана с фундаментальным переездом, а сегодня эти грани стираются. Семья может жить в одном государстве, глава семьи работать в другом, а иметь гражданство третьего государства. Человек может выбирать между государствами, выбирать, где ему быть налогообязанным, выбирать где выгодней, где защищенность больше и т. д. Это не имеет никакого отношения к чувству Родины – можно быть патриотом своей Родины и не иметь ее гражданства. Можно иметь гражданство и даже быть высшим чиновником и при этом не только не быть патриотом, но по факту – общеизвестным агентом влияния другого государства.

Неизбежно возникает следующий шаг: это возможность принадлежать государству номинальному, которое не имеет своей территории, но которое имеет свое гражданство, свое налогообложение и все остальное, то есть может быть принадлежность к виртуальному государству.

Скоро – это лет через десять, пятнадцать или двадцать – начнут возникать виртуальные государства и люди будут выбирать свою принадлежность к тому или другому из них.

Чем отличается виртуальное государство от реального?

В основном оно отличается высшей мерой наказания, вот и все. В виртуальном государстве пока (и в ближайшем обозримом будущем) невозможны меры физического воздействия.

Рамки любой социальной системы – семьи, фирмы, государства – определяются именно высшей мерой.

Например, возможная высшая мера наказания в семье – развод, или другая – на время перестали разговаривать друг с другом.

Ребенок может применить к родителям свою высшую меру: ушел из дома и вот теперь родители – ищите меня! А я у бабушки или где-то еще.

С другом – высшая мера: я ему не звоню, обиделся.

В фирме – уволили человека. В другой фирме – не только уволили, а еще и сообщили туда, куда он пошел работать, что он «плохой».

В какой-то фирме этой манеры нет, уволили, а дальше его судьба прежней фирмы не касается.

В иной фирме увольнений нет в принципе: человека так подталкивают, чтобы он сам ушел, увольнений по статье вообще не практикуют.

Разные высшие меры наказания у фирм есть.

Так и у государства. Мы видим, что и сейчас у различных государств – различные высшие меры наказания. Если раньше во всех государствах смертная казнь была неизбежной мерой, а в каких-то существовало вырезание рода до седьмого колена (чтобы не волноваться, что кто-то из рода будет мстить). Потом у государств появились раздумья о высшей мере, а теперь уже пошла тенденция еще и на отмену смертной казни как высшей меры, независимо от того, готово ли общество к этому или нет. Понятно, что такая мода навязывается сверху вниз: сильными государствами – государствам слабым (чтобы обезопасить своих граждан, совершающих преступления в этих слабых государствах).

Все меняется, но само понятие высшей меры остается. У одной страны – это смертная казнь, у другой – это десять лет тюрьмы, и т. д. Государства отличаются друг от друга высшей мерой.

Государство должно иметь какой-то обруч, который сдерживает его жителей и заставляет выполнять те договоренности, которые возникли между ними или ними и самим государством. Этим обручем и является высшая мера наказания.

А виртуальное государство? Какая там высшая мера может быть?

Высшей мерой наказания в виртуальном государстве может быть

депортация из государства с конфискацией виртуального имущества.

Виртуальное государство – значит компьютерное государство, его нигде нет реально, оно только в Интернете.

Депортация из государства означает, что

если раньше человек пользовался для решения своих споров теми правилами и возможностями защиты договоренностей, которые предоставляло виртуальное государство, то теперь:

• с одной стороны, он лишен этих возможностей;

• а с другой – остальные граждане государства также лишены этих возможностей в тех сделках и отношениях, которые они имеют с этим своим бывшим, а ныне депортированным соотечественником.

Конфискация виртуального имущества едва ли нуждается в пояснениях. Заметим только, что, разумеется, имеет свою специфику, для нас же сейчас важно одно: что она возможна.

Надо сказать, что такая высшая мера сегодня кажется почти пустяковой, но по мере развития человечества и все большего его перехода в виртуальную реальность эта мера оказывается все более и более серьезной.

Мы видим, что все постепенно переходит в виртуальную реальность. Мы это замечаем на разных явлениях, в том числе видим, что очень важные для человека вещи туда дрейфуют. Например, капитал в его интеллектуальной и имиджевой форме.