Карта неба - Феликс Х. Пальма

Мы уставились на Уэллса, но он ничего не сказал. Только сурово взглянул на Посланника.

— Да-да, мистер Уэллс, — продолжал Посланник. — Вы обладаете уникальным свойством вызывать страх у существа, во всех отношениях бесконечно более высокого, чем человек. Хотите знать почему? Да потому, что я копирую не только внешность того, у кого позаимствовал его кровь. Я копирую также его мозг и все то, что этот ларец содержит: воспоминания, способности, мечты, желания… То есть точно воспроизвожу оригинал. Поэтому теперь мне достаточно покопаться в извилинах вашего мозга, чтобы узнать о вашем детстве больше, чем вы сами о нем знаете, чтобы обнаружить там маленькое чувство, выдаваемое за любовь к своей жене, чтобы наткнуться на самые постыдные ваши желания, чтобы рассуждать, как вы, и даже так же писать… Потому что я — это вы, со всем, что это подразумевает, со всем вашим величием и ничтожеством. И мозг, находящийся в моей черепной коробке, идентичен вашему, он также снабжен механизмом, о котором я говорил. Я не знаю, для чего он служит, и это меня страшит. Как бы вам объяснить? Представьте, что вы вскрыли вульгарного таракана и обнаружили в его крошечном нутре нечто неизвестное и необъяснимое. Разве вы не ощутили бы страха, безмерного страха?

— Не знаю, воспринимать ваши слова как оскорбление или как комплимент, — пошутил писатель с ледяным спокойствием.

Посланник грустно улыбнулся.

— Этот механизм может служить для ускорения роста помидоров на вашем огороде, а может — для уничтожения нашей расы, я не знаю, — с усталым вздохом сказал он. — Но меня тревожит другое, мистер Уэллс. В вашей голове содержится нечто такое, чего нет ни у одной расы во Вселенной. Нечто неизвестное для нас, полагавших, что нам все известно. Это означает, что Вселенная не такова, какой мы ее считаем, что до сих пор остались тайны, неведомые нашей расе… Тайны, которые, быть может, помогут сокрушить нас. — Посланник помолчал, погрузившись в свои мысли, а затем пожал плечами и принял смиренный вид. — Впрочем, вероятно, я чересчур сгущаю краски. Теперь, когда я обнаружил, что вы живы, а не погибли во время вторжения, все может благополучно разрешиться. Когда наша раса переселится на Землю, наши ученые вскроют вам мозг, и загадка будет решена. Мы узнаем, что спрятано в вашей голове, мистер Уэллс, и, возможно, перестанем вас опасаться.

Отвернувшись от бледного Уэллса, Посланник по очереди вгляделся в нас, словно генерал, производящий смотр своему войску.

— Что касается вас, я рад, что вижу перед собой такие крепкие и здоровые экземпляры, ибо мы нуждаемся в рабах, которые помогут нам построить новый мир на развалинах старого.

— К сожалению, я должен развеять ваши мечты, — неожиданно произнес Клейтон.

И тут мы поняли, что, хотим мы того или нет, наш сумасбродный план побега начал осуществляться, и напряглись, готовясь как можно лучше исполнить ту его часть, что относилась к нам. Агент поднял металлическую руку, словно намеревался остановить мчащийся паровоз, и спустя секунду выпустил струю дыма прямо в лицо Посланнику, который исчез за образовавшейся между нами и им дымовой завесой.

— Быстрее покидайте помещение! — крикнул Клейтон.

Словно вооруженные невидимым тараном, мы атаковали дверь. Первым шел Шеклтон, за ним Мюррей и женщины, которых он прикрывал своей широченной, как у медведя, спиной, а за ними следовали писатель, Гарольд и я. К несчастью, я совершил ошибку, посмотрев назад, где сквозь стену дыма сумел разглядеть, что Посланник начал менять свой облик. Словно какая-то волшебная сила заставила меня остановиться. Со страхом и в то же время зачарованно наблюдал я, как росла и резко менялась фигура лже-Уэллса, что сопровождалось мелкими судорожными движениями. В считанные секунды он превратился в жуткое четвероногое чудовище размером со слона, снабженное к тому же чем-то вроде длинного и толстого хвоста. Оглушительный рев убедил меня в том, что оно обладает еще и мощной глоткой. И вдруг из дыма, окутавшего почти всю комнату, вынырнул хвост монстра — зеленый, толстый, усеянный шипами, извивавшийся в воздухе, словно бич. Наугад шаря вокруг в поисках чего-нибудь, за что можно было бы уцепиться, хвост нанес удар Клейтону, сваливший его с ног, и потянулся ко мне. Будучи под воздействием гипноза, я даже не среагировал. Хвост мгновенно обмотался вокруг моей шеи, и я почувствовал, как мои ступни оторвались на несколько сантиметров от пола. Я почти не мог дышать, и у меня все поплыло перед глазами. Отчаянно болтая ногами, я пытался освободиться от этого живого лассо, но все мои усилия оказывались тщетными. Я понял, что еще немного, и я умру задушенный или, в лучшем случае, лишусь сознания. Но прежде чем это случилось, в поле моего зрения попал Гарольд, сжимавший в руке нож для разрезания бумаги, который он схватил с письменного стола. Метким ударом, очевидно потребовавшим от него напряжения всех сил, он вонзил нож в хвост чудовища. И хвост отпустил меня, задергавшись в воздухе, а я свалился на пол, как куль с мукой, и, хотя у меня кружилась голова, успел заметить, что мой противник обвился теперь вокруг шеи кучера. Он так сдавил ее, что нож выпал из руки Гарольда. Я попытался встать, чтобы подобрать нож и повторить его подвиг, но ноги меня не держали. Единственно, что мне удалось, это подняться на колени и бессильно наблюдать за тем, как чудовищный хвост уволакивает Гарольда в дымную мглу.

Признаюсь вам, что до сих пор вспоминаю обращенный ко мне отчаянный взгляд старого кучера, когда его поглощала тьма. И мне показалось, не знаю, правда, было ли это истинным воспоминанием или чем-то, что мое воображение, подстегиваемое угрызениями совести, добавило позже, что в его глазах мелькнуло удовлетворение, гордость оттого, что он меня спас, отдал за меня жизнь, до конца исполнив долг верности слуги перед своими хозяевами. И мне хотелось бы отметить здесь, что, хотя жить мне осталось недолго, этой жизнью, пусть и в рабских условиях, я обязан умершему ради меня слуге, которого я всегда только как слугу и воспринимал, не подозревая, что за его бесстрастной исполнительностью может скрываться искреннее чувство. Покойся же в мире, Гарольд Баркер, верный кучер семьи Харрингтонов, твое мужество и самоотверженность достойны более проникновенных похвал, чем те, которые могут выйти из-под моего неуклюжего пера.

А теперь вернемся к самой сцене. Из тумана до меня донесся зловещий хруст костей, сопровождаемый сдавленным стоном кучера. Я огляделся вокруг, но из-за густого дыма, который напустил агент, не мог определить место, где тот упал, сбитый с ног хвостом монстра, а потому не знал, то ли он лежит без сознания, и тогда наша судьба по-прежнему остается в руках марсианина, то ли, наоборот, дымную мглу вот-вот прорежет вспышка света, похожая на пламя шелкового китайского фонарика, сигнализируя, что агент привел в действие свой план и через считанные секунды мы взлетим на воздух. Но я решил не терять времени на выяснение этого и заковылял к двери. Продравшись сквозь клочья дыма, я наконец вырвался наружу. И словно попал в театр посреди действия: как раз в этот момент капитан Шеклтон мощным ударом кулака сбил с ног одного из двоих марсиан, охранявших вход. В нескольких метрах от него Мюррей всем своим весом придавил к полу второго стража. Должно быть, следуя рекомендациям Клейтона, он напал на противника внезапно, и теперь оба отчаянно боролись, безжалостно потчуя друг друга тумаками. Но именно в это мгновение миллионеру удалось захватить голову марсианина, прежде чем тот успел начать превращение, и резко повернуть ее. Хруст шейных позвонков кратким эхом отразился от стен. Мюррей встал и отвернулся от нас. Он тяжело дышал и покачивался от усталости. Прижавшись к стене, Уэллс и обе женщины, бледные, потрясенные жестокой схваткой, наблюдали за происходящим. Быстро оглядевшись, я убедился, что больше охранников нет, и возблагодарил небеса за то, что человек в брыжах посчитал достаточным поставить у дверей всего двух марсиан.