Карта неба - Феликс Х. Пальма

— Нет, Гиллиам, не умирай… Ты не можешь умереть!.. — рыдала она и яростно била его кулаками в грудь. Она, наверное, убила бы его, если бы таким образом можно было вернуть ему жизнь.

Внезапно вдалеке раздался поистине громовой победный рев, заставивший нас поднять головы, от него кровь застыла у нас в жилах. Через несколько секунд до нас донесся оглушительный топот, производимый гигантскими чудовищами, которые мчались в нашу сторону. Не нужно было быть чересчур догадливым, чтобы понять, кто одержал победу. Через несколько минут победители настигнут нас. И похоже, что их больше, гораздо больше двух. Эта озверелая свора не пощадит никого, так что все мы могли уже прощаться с жизнью.

— Агент Клейтон… — с трудом произнес Мюррей. Струйки крови, стекавшие у него из уголков рта, окрашивали волосы девушки, все так же тесно прижавшейся к нему. — Я не знаю, какой новый план вы придумали, но есть лишь один способ претворить его в жизнь. Я останусь здесь, и когда марсиане приблизятся ко мне, взорву вашу окаянную руку… Таким образом я избавлю вас от некоторых из них, а кроме того, надеюсь, разрушу туннель, и они уже не смогут преследовать вас этим путем… Вы получите возможность убежать…

— Нет, Гиллиам! Нет! — запротестовала девушка.

— Эмма… — еле ворочая языком, проговорил Мюррей. — Ты знаешь, как я обожаю с тобой спорить, любовь моя, но сейчас для этого не слишком подходящий момент… Уходи, уходи вместе с ними, прошу тебя…

— Никуда я не пойду, Гиллиам. Я останусь с тобой, — решительно произнесла девушка.

— Нет, Эмма, спасайся…

— Ты же сам сказал, что сейчас не слишком подходящий момент для споров… Так что не будем спорить, — всхлипнула она. — Я остаюсь с тобой. И что бы ты ни говорил, это не заставит меня изменить свое решение…

Мюррей погладил ее по голове неверной рукой.

— Я самый несносный человек на свете, с каким только можно вместе пережить марсианское нашествие, но ведь пережить, а не погибнуть?

— Мое воспитание не позволяет мне ответить вам, мистер Гилмор, а моя мораль — солгать. Выводы делайте сами, — ответила она дрогнувшим голосом.

Мюррей улыбнулся ей с бесконечной нежностью, и их губы встретились, в то время как огромные руки миллионера скользили по спине девушки, уже не в силах ее обнять. Мы тактично отвели глаза. К несчастью, времени уже ни на что не оставалось. И на сей раз не знаменитому писателю Герберту Джорджу Уэллсу и не специальному агенту Клейтону было суждено остановить марсиан.

— Агент Клейтон… — позвал Мюррей, когда его и Эммины губы разъединились и девушка вновь зарыдала у него на груди. Его голос звучал совсем глухо и печально: — Не поймите меня неправильно, но я хочу попросить вашей руки.

Агент улыбнулся впервые за все время нашего знакомства. Он торопливо отвинтил протез и вручил его Мюррею.

— Нажмете вот тут, когда сочтете необходимым, — напутствовал он, указав на какой-то рычажок.

— Так и сделаю, агент, — заверил Мюррей и на прощанье обвел всех нас лихорадочным взглядом, задержавшись в конце на Шеклтоне. — Позаботьтесь о них, капитан. Я в вас верю.

Шеклтон утвердительно кивнул.

— Мне очень жаль, что я не ответил тогда на твое письмо, Гиллиам, — извиняющимся голосом проговорил Уэллс. — Если бы я получил его сейчас…

— Спасибо, Джордж, — улыбнулся от неожиданности миллионер. Уэллс сделал шаг вперед и с поразившей нас резкостью протянул ему руку.

— Я очень рад, что познакомился с тобой, Гиллиам, — сказал он, произнеся эти слова скороговоркой как человек, считающий глупым демонстрировать свои чувства.

Мюррей пожал ему руку, возможно, радуясь тому, что еще в состоянии скрыть, как сильно тронуло его это неожиданное выражение приязни. Потом он повернулся к Эмме и, почти без сил, в последний раз попытался ее уговорить:

— А теперь уходи, любовь моя, я прошу. Живи…

— Я не собираюсь жить без тебя… — с мучительной твердостью ответила девушка.

— Ты и не будешь, Эмма, — заверил Мюррей, гладя ей волосы дрожащей рукой, которой уже отчасти водила смерть. — Клянусь, ты не останешься одна, потому что я собираюсь так или иначе вернуться. Не знаю как, но готов поклясться, что вернусь. Однажды мне это уже удавалось, удастся и на этот раз, любимая. Я вернусь к тебе. Ты почувствуешь, как я обнимаю тебя, улыбаюсь тебе, забочусь о тебе в каждое мгновение твоей жизни…

Однако эти слова привели лишь к тому, что Эмма еще теснее прижалась к умирающему. Тот с мольбой посмотрел на нас. Вероятно, не было таких слов, с помощью которых можно было бы уговорить ее бежать вместе с нами. Мы переглянулись, но никто не решался, прибегнув к силе, оторвать ее от Мюррея. Клейтон посмотрел в глубь туннеля, откуда на нас надвигались чудовища. Полагаю, он прикинул, что в нашем распоряжении осталось еще по меньшей мере две-три минуты, потому что неожиданно откашлялся и опустился на колени рядом с ними.

— Мисс Харлоу, — заговорил он мягким тоном, — позвольте сказать вам, что это не просто метафора. Как вам известно, мой отдел занимается всем тем, чего не может понять разум, так что вы должны мне поверить, если я скажу, что в некоторых случаях то, что утверждает мистер Мюррей, случается на самом деле. Бывает такая великая любовь, которая оказывается сильнее смерти.

Эмма повернулась к агенту и молча окинула его взглядом.

— Если бы вы когда-нибудь влюблялись, то знали бы, что это не может принести мне утешения, агент, — сказала она с легким раздражением. — Так что, при всем к вам уважении, идите-ка вы ко всем чертям!

Клейтон смотрел на нее с печалью и сожалением, никогда не думал, что на лице человека подобного склада может появиться такое живое, почти человечное выражение. Я не знал, правду ли он сказал и действительно ли сталкивался со случаями, когда любовь была способна преодолеть рубежи смерти, или же просто высказал единственное, что пришло ему в голову, чтобы убедить девушку, то есть сочинил красивую ложь, дабы попытаться спасти ей жизнь. Как бы то ни было, на Эмму его слова не произвели никакого впечатления. В конце концов агент поднялся и посмотрел на Мюррея, словно прося разрешения применить к девушке силу, коль скоро все другие способы исчерпаны. Но миллионер покачал отрицательно головой и с отрешенной, смиренной улыбкой из последних сил обнял Эмму. Этим было все сказано. Затем Мюррей, не обращая на нас внимания, начал нашептывать что-то на ухо своей возлюбленной, по ритму напоминавшее колыбельную, и хотя никто из нас не мог ясно расслышать слов, все мы увидели, как девушка сразу же перестала плакать. Не отнимая головы от его груди, Эмма заговорщически улыбалась. Уютно устроившись в гнезде из его рук, умиротворенная и задумчивая, далекая от мыслей о смерти, приближавшейся к нам огромными прыжками, она напоминала маленькую девочку, радостно слушающую сказку. Потому что, судя по всему, именно сказку и рассказывал Мюррей — сказку, где говорилось о разноцветных воздушных шарах, что бороздили просторы галактик, сделанных из сахарной ваты, об оранжевых цаплях и человечках с раздвоенными хвостами.