Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

Когда они вышли на площадь с фонтаном, Анжелина с недоумением огляделась. Казалось, город вымер, настолько кругом было тихо и пусто.

— Розетта, знаешь, будет лучше, если мы не станем заходить к мадемуазель Жерсанде. Сейчас Октавия кормит Анри ужином, нам не стоит беспокоить их. Завтра весь день будет в нашем распоряжении. А сегодня вечером нужно многое сделать. Бежим на улицу Мобек.

— Как вам угодно, мадемуазель Анжелина.

— Просто Анжелина, а не мадемуазель, — поправила Розетту ее благодетельница.

Они поднялись по улице Нобль и прошли через арку. Мостовые были скользкими, поскольку весь день шел дождь.

— Никогда прежде я не испытывала такой радости, возвращаясь домой, — сказала Анжелина. — Жилище Лубе! О, Розетта! Наконец-то я смогу заниматься своим ремеслом, ремеслом мамы! Я дам объявление в арьежскую газету: «Анжелина Лубе, дипломированная повитуха, предлагает свои услуги». И адрес, известный всем, поскольку мою мать хорошо знали и уважали в нашем краю.

Они были в метре от широких деревянных ворот, когда до них донесся хриплый лай, который тут же сменили визг и жалобный вой, достойный маленького щенка.

— Спаситель, моя собака! Это я, это мы! — закричала Анжелина.

Вставив ключ в замочную скважину, Анжелина поняла, что калитка не заперта. Войдя во двор, она растерялась, а Спаситель радостно запрыгал, виляя хвостом.

— О, незадача! В конюшне горит огонь. Значит, там мой отец, — тихо сказала она Розетте. — А мне так не хотелось встречаться с ним сегодня вечером!

Из конюшни вышел Огюстен, с керосиновой лампой в руках.

— Кто там? Как, это ты, Анжелина?! Разрази меня гром! И что за мальчишка с тобой? Черт возьми, вот уж сюрприз!

Анжелина гладила собаку, пытаясь немного успокоиться.

— Я думала, что ты у Жермены.

— Я пришел покормить ослицу и собаку. В твое отсутствие на меня свалилось слишком много забот. А где твой доктор? Я думал, что ты в Люшоне!

Сапожник поднял выше керосиновую лампу, чтобы разглядеть лицо незнакомца, прятавшегося за спину его дочери.

— Папа, это Розетта. Я наняла ее. Ты помнишь Розетту? Ты еще дал коробку шоколада для ее братьев. Они жили около железной дороги.

— Возможно, — проворчал сапожник. — А как ты будешь платить своей служанке? Или до свадьбы твой жених будет давать тебе деньги?

— Я порвала с ним. Все кончено! Не ругайся, папа. Можешь говорить все, что хочешь, но я не выйду за него замуж. Я хотела сообщить тебе о своем приезде завтра утром.

— Но… Анжелина, ты лишилась рассудка? Ты вваливаешься ночью с незнакомкой, переодетой в мальчишку. К тому же ты разорвала помолвку. О, черт возьми! Неприятность-то какая! Кстати, а почему ты так поступила?

— Потому что я твоя дочь. И очень горжусь этим. Папа, поцелуй меня…

Огюстен догадался, что скрывалось за словами его дочери. Вероятно, семья Кост оказала Анжелине холодный прием, или же Филипп, находясь в кругу родственников, проявил свой истинный характер, что не понравилось его дочери. Присутствие Розетты стесняло Огюстена, и он решил подождать с расспросами. Рано или поздно он наверняка узнает, что произошло на самом деле.

— Прелестная упрямица, иди сюда! — проворчал сапожник, опуская руку на плечо Анжелины. — Разумеется, я тебя поцелую.

Огюстен робко поцеловал дочь в лоб. Будучи человеком щепетильным, он все-таки задал вопрос:

— Надеюсь, ты вернула кольцо этому доктору?

— Конечно, папа!

— Хорошо… И все же чудно… Я везде хвастался, что ты удачно выходишь замуж. Теперь мне придется всем рассказывать, что все полетело к чертям. А клиника? Ты же собиралась работать с Филиппом. Или тебе и на клинику наплевать? Разрази меня гром! Я возвращаюсь к Жермене.

Огюстен махнул рукой и вышел, качая головой. Анжелина заперла калитку на ключ.

— И это только начало, — сообщила она Розетте. — Отец будет упрекать меня по меньшей мере год. Я его знаю. И еще стенания Жерсанды… Как я тебе уже говорила в поезде, это она вынудила меня согласиться на брак с доктором Костом.

— Вы правильно поступили, мадемуазель… простите, Анжелина. Да, вы правильно сделали, что порвали с этим господином. Он слишком старый. И потом, если бы вы не ушли от него сегодня утром, я по-прежнему просила бы милостыню у церкви.

— Розетта, нас соединила судьба. Итак, за работу!

Молодая женщина с детской радостью принялась хлопотать в родном доме. Она зажгла в кухне керосиновую лампу, висевшую над столом, и убедилась, что все в порядке.

— О, какая я глупая! — смеясь, воскликнула Анжелина. — Я уехала из дому вчера утром, но у меня такое впечатление, что я вернулась после долгого пребывания на краю света.

Улыбающаяся Розетта согласно кивнула головой. Она подкладывала в очаг хворост, лежавший около камина рядом с сухими дровами.

— У вас есть спички, мадемуазель Анжелина?

— Да, коробок лежит на колпаке камина. А в нише, под печью для выпечки хлеба, ты найдешь газеты.

— Ладно, мадемуазель!

— Розетта, прошу тебя! Сделай над собой усилие и зови меня по имени.

— Я стану стараться, мадемуазель Анжелина.

— Надо говорить: «Я постараюсь», — поправила Розетту Анжелина. — Так приятнее на слух.

— Обещаю, буду на это обращать внимание.

Розетта была слишком счастлива, чтобы обижаться. Приняв девочку в свой дом, Анжелина удостоилась ее вечной благодарности, и это всеобъемлющее чувство признательности не ослабеет за долгие годы, которые им будет суждено провести вместе.

Скоро разгорелся яркий огонь, изгнавший из кухни сырость.

Лежа под столом, Спаситель внимательно наблюдал за всеми действиями Розетты и Анжелины.

— Хочешь подняться на второй этаж? — спросила Анжелина. — Там две комнаты и маленькая каморка с ведром для личных нужд. Иди за мной. Надо пройти по коридору, а там всегда холодно. И зимой, и летом. Сейчас я возьму свечу. Лестница находится в конце коридора. Мои родители часто спрашивали себя, кому пришло в голову так неудачно расположить помещения. Наш дом очень старый.

При дрожащем пламени свечи они вышли в коридор. Розетта остановилась и постучала по перегородке, отделявшей коридор от кухни.

— Э, да они не очень-то шевелили мозгами, ваши родители, мадемуазель Анжелина. Это не стена! Постучите сами! Это перегородка с деревянными поперечинами. А пустоты заполнены саманом из соломы, песка и извести.

— Я знаю, Розетта. Я же выросла здесь.

— Ее надо сломать. Тогда и кухня станет больше, и в коридоре будет светлее и теплее. В старину люди всегда так строили: они специально отгораживали холодное помещение, где можно было бы хранить продукты.