Большая охота на акул - Хантер С. Томпсон

Сегодня уйма злобных москитов и песчаных блох. В отеле на пляже шестьдесят номеров, но мой, 129-й, – единственный, полный музыки, света и движения.

Обе двери и четыре окна я подпер, чтобы не закрылись, и номер – гигантский яркий магнит для каждой букашки на острове. Но меня они не кусают. Каждый дюйм моего тела – от подошв кровоточащих, перебинтованных ног до макушки обгорелой головы – покрыт репеллентом «6-12», дешевым вонючим маслом без тени эстетических свойств, вот только оно помогает.

Проклятые кровососы повсюду: садятся на блокнот, на мои запястья, на руки, ползают по ободку высокого стакана «Баккарди a ejo» со льдом… но ни укуса. Потребовалось дней шесть, чтобы решить адскую проблему насекомых. Отчасти это хорошо, но, как всегда, решение одной проблемы срывает «крышку» с остальных и обнажает новый и более болезненный участок.

На данной стадии мелочи, вроде москитов и песчаных блох, – самая меньшая из наших забот, потому что через два часа и двадцать две минуты мне нужно будет сбежать из отеля, не оплатив сверхъестественно большой счет, проехать около трех миль по побережью в арендованном «Фольксвагене Сафари», за который тоже нечем платить и который, возможно, до города-то не дотянет из-за серьезных проблем с мотором, потом вытащить моего техконсультанта Иейла Блура из «Мезон Сан Мигуэль», не оплатив и его счет тоже, а после как-то попасть в аэропорт, чтобы успеть на рейс в 7:50 «Аэромексико» в Мериду и Монтеррей, где мы пересядем на Сан-Антонио и Денвер.

Поэтому день нас ждет очень тяжелый: две тысячи миль до дома, ни цента наличности, десять зверски дорогих дней в трех гостиницах на кредите от «Страйкер альюминиум яхте», который нам перекрыли, когда местная пиар-команда решила, что мы ведем себя слишком странно, а потому не те, за кого себя выдаем. И теперь у нас сорок четыре доллара на двоих, мой счет в «Кабаньяс» – почти шестьсот пятьдесят долларов, Блура в «Сан Мигуэль» – немногим меньше, плюс счет за аренду развалюхи на одиннадцать дней местному дилеру «Авис», который уже потребовал сорок долларов наличными за разбитое ветровое стекло и, один Бог знает, сколько потребует, когда увидит, в каком состоянии машина. Плюс еще четыреста долларов за черные кораллы, которые мы заказали из Чайно, кулак с двумя большими пальцами, ложки для коки, зубы акулы и т.д. И еще цепочка восемнадцатикаратного золота за сто двадцать долларов. И еще ожерелье из черного коралла для Сэнди. При покупке кораллов без наличных не обойтись, поэтому таким мелочам, как счета за гостиницу и машину, придется подождать, или оплачивать их чеком, если его кто-то примет, или списать на счет «Страйкер альюминиум яхте», из-за которого мы так влипли. Но люди из «Страйкер» теперь против нас, крайняя враждебность по всем фронтам – Брюс, Джойс, даже псевдогреховодник Эдуарде. Как же мы так растеряли имидж?

«Уважаемый мистер Томпсон. Прилагаем полную информацию о круизе на Козумель и международном турнире по рыбалке. Согласно расписанию круиза, приблизительно четырнадцать «страйкеров» стартуют из Форт-Лодердейл 23 апреля, тем же вечером прибудут в Ки-Уэст, выйдут из Ки-Уэст в середине дня 25-го, чтобы успеть при дневном свете обогнуть побережье Кубы и стать на якорь на Козумеле около полудня 27-го или 28-го. В дополнении к гарантированной рыбалке на паруснике, в субботу 6 мая планируется «День марлина» для оценки, насколько хороша будет рыбалка на голубого марлина. Каждый вечер на протяжении турнира состоятся вечеринки на двести пятьдесят человек с марьяччи и музыкой островов. Мы будем рады, если вы сможете принять участие. Рейсы из Майами на Козумель ежедневно в 14:45. Вам понадобится мексиканская туристическая карточка, которую можно получить в департаменте мексиканского туризма по адресу Майами, Бискейн-бульвар, д. 100, к. 612. Прививок не требуется.

Искренне ваш Теренс Дж. Бирн Пиар-отдел «Страйкер альюминиум яхте» Форт-Лодердейл, Флорида

Вот уж точно. Никаких прививок, только туристическая карточка, уйма средства для загара, новые палубные туфли и белозубая улыбка гринго для таможенников. Письмо рисовало картины серьезного спорта в открытом море: один на один с гигантской рыбой-парусником или рекордных размеров марлином. Подсекаешь зверюгу, большим багром отбиваешься от акул, пристегиваешься в рулевом кресле, обитым мягким белым кожзамом, в рубке мощной круизной яхты. На закате возвращаешься в гавань подкрепиться коктейлями. Солнце опускается в море, а ты прохлаждаешься в шезлонге, пока команда рубит наживку и оркестр марьяччи расхаживает по пирсу, завывая горестные ольмекские песни о любви…

О да, это по мне! После шестнадцати месяцев политики кряду я был на грани нервного срыва. Я нуждался в перемене обстановки. Писать о политических играх – неблагодарный, губительный для здоровья труд, часто требующий восьми-девяти стопок зараз, и так два-три раза в неделю на пике сезона, поэтому неожиданное задание – «освещать» турнир по рыбной ловле в глубоких водах у Юкатанского побережья Мексики – желанная передышка после ужасов предвыборной кампании 1972 года.

Меня ждет другая жизнь: жаркое солнце, соленый воздух, рано в кровать, рано вставать… Все признаки стильной «операции»: вылететь на Карибы гостем праздных богачей, проболтаться с неделю вокруг их яхт и выдать историйку с левым уклоном, чтобы покрыть расходы и дома, в.Скалистых горах, купить новый мотоцикл. Сама статейка обещала стать расплывчатой, но редактор в Playboy сказал, мол, не бери в голову. Почти все, кому не посчастливилось иметь со мной дело после окончания кампании, были убеждены, что мне срочно надо в отпуск: отдохнуть и расслабиться. Рыбацкий турнир в Козумеле показался просто находкой. Мне говорили, он вырвет меня из политики, направит по совершенно иному пути – из долины смерти и назад, в страну живых.

* * *

Но имелась тем не менее заковыка: я только что вернулся из отпуска. Первого, какой я когда-либо испробовал, во всяком случае, первого с тех пор, как на рождество 1958 года меня уволили с моей последней постоянной работы, когда начальник производственного отдела журнала Time, заикаясь от ярости, порвал мой пропуск и велел убираться из здания. С тех пор я был формально безработным, а когда «не работаешь» четырнадцать лет, слово «отпуск» становится почти неудобоваримым.

Поэтому я крайне нервничал, когда обстоятельства вынудили меня в конце зимы 72-го полететь с моей женой Сэнди на Козумель, чтобы не делать вообще ничего.

Три дня спустя в волновой толчее в девяноста футах от рифа Паланкар в моем акваланге кончился воздух и я едва не утонул. Все твердили, мол, мне повезло, что я отделался только тяжелым приступом кессонной болезни. Ближайшая камера декомпрессии находилась в Майами, поэтому тем же вечером меня отправили туда на чартерном самолете.

Следующие девятнадцать дней я провел в герметично закрытой камере в центре Майами, а когда наконец вышел, мне выставили счет на три тысячи долларов. Жена с большим трудом разыскала моего адвоката в коммуне наркоманов у границы Мазатлана. Он тут же прилетел во Флориду и заставил суды признать меня банкротом, так что мне удалось уехать без проблем с законом.

В Колорадо я вернулся с мыслью отдыхать по меньшей мере полгода. Но через три дня пришло задание освещать турнир по рыбалке. Кто, как не ты, сказали мне, ты ведь уже знаком с островом. А кроме того, тебе надо отвлечься от политики.