Тайный агент Её Величества. Книги 1-5 - Алла Игоревна Бегунова

– Дальше!

– Почему-то… почему-то… – начал заикаться дезертир, – с ней подружились… как их… караимы…

– Какие караимы?

– Авраам Виркович… Он показывал ей крепость… приглашал в кенасу… к себе в гости…

Солдат замолчал. Свирепость вельможи довела его до нервной дрожи и икоты. Видя это, Казы-Гирей решил переменить тактику. Он предложил пленнику быть гостем, сесть на подушку «миндер», заказал для него кофе и варенье, пообещал принять в свой отряд. Выпив кофе, бешлей немного успокоился и заговорил снова. Образ русской путешественницы ожил. Теперь-то резидент турецкой разведки совершенно точно угадал, кто она – Анастасия Аржанова, давняя его противница.

Чтобы вступить в отряд и делом доказать преданность новому правителю Крыма Бахадыр-Гирею, беглец согласился провести черкесов к тому подземному ходу, через который он выбрался из Чуфут-кале в долину. Правда, он честно предупредил, что ход – очень узкий, неудобный и ползти по нему вверх к одной из хозяйственных пещер на улице Бурунчакской будет трудно. Казы-Гирей, усмехнувшись, похлопал его по плечу:

– Не беспокойся! Мы справимся. Но ты пойдешь туда вместе с нами…

А чернокудрую Анаит он оставил у себя до утра.

За ночь Казы-Гирей сумел четыре раза добраться до конца, отдавая наложнице свое раскаленное семя. От резких его толчков большое податливое мягкое женское тело колыхалось, точно тесто. Сама же армянка, многоопытная обитательница гаремов – ее подарил хану купец из Тамани в благодарность за огромный заказ на солдатское сукно – держалась абсолютно безучастно. Она лежала на спине, смотрела на резной деревянный потолок Кофейной комнаты и, разбросав руки в стороны, перебирала пальцами бахрому на краях парчовых подушек.

Если сегодня что-то и получалось у молодого татарина в постели лучше, чем обычно, то причиною тому являлось его разыгравшееся воображение. На месте Анаит он представлял себе Аржанову. После их встречи в караван-сарае у деревни Джамчи, Казы-Гирей все еще хранил в памяти ее облик: высокая шея, хрупкие плечи, восхитительно тонкий белый стан. Алые капли крови падали тогда на грязный пол из раны на груди, которую он нанес ей кривым кинжалом, но она молчала.

В тот миг он словно бы ощутил бешеную силу, от нее исходившую. Овладеть красавицей для него означало одно – приобщиться к этой силе, получить частицу волшебного дара. Многое бы он отдал, чтобы стать желанным для нее возлюбленным. Разве она равнодушно и отстраненно взирала бы поверх его головы в такие удивительные минуты? Конечно, нет! Она бы отдавалась ему пылко, лаская своего любимого с изощренной нежностью.

Тут Анаит, вдруг вспомнив о просьбе соседок по гарему насчет увеличения порций на обед и ужин, приподнялась и обняла нового господина за плечи. Приторно-сладкий, навязчивый запах сандала от ее волос Казы-Гирея только раздосадовал. Прекрасную шпионку в караван-сарае окружал, подобно легкому облачку, совсем другой аромат: немного жасмина, немного лепестков розы, немного веток соснового дерева.

Возвращение от снов к реальности всегда злило младшего сына великого Кырым-Гирея. Особенно, когда это проделывали с ним столь ничтожные существа, как женщины. Он сильно сдавил наложнице соски и наконец-то услышал от нее стон, отдаленно похожий на голос страсти. Может быть, Аржанова, принимая в свое лоно тот живой, горячий и упругий ключ, что открывает для двоих влюбленных врата рая, стонала точно так же.

Глава четырнадцатая

Огненная стена

Байрактар Мубарек-мурза пришел к русским, живущим в усадьбе купца Бобовича, без приглашения. Они завтракали в большой комнате на мужской половине дома, называемой «селамлык». Ханского офицера тоже пригласили к столу и предложили русскую утреннюю еду – манную кашу. Ее приготовила Глафира на коровьем молоке, с добавлением изрядного количества сливочного масла.

Крымчанин покосился на белое полужидкое варево в мисках и вежливо от него отказался. Тогда Анастасия попросила караимов сделать традиционный на Востоке черный кофе, подать мед, варенье и «къурабие» – коржики, из песочного теста. Она с улыбкой указала нежданному гостю на место рядом с собой. Он опустился на кожаную подушку и отпил из металлической чашечки горячий густой напиток.

Поначалу курская дворянка уделила мало внимания начальнику крепостной стражи. В его отряде насчитывалось только двенадцать воинов, не имевших ни сабель, ни пистолетов, ни ружей. После вчерашнего боя Аржанова задумалась о том, на какие силы здесь можно еще опереться, и визит байрактара пришелся, как нельзя, кстати.

Мубарек-мурза пил кофе, разглядывая исподтишка участников схватки с диверсантами стамбульского турка. Ему стало ясно, что все они – люди не простые, а военные, и скорее всего, бойцы элитного, особого подразделения, с отличной выучкой и дисциплиной, рослые, крепкие, тренированные, впрочем, другие бы и не устояли под неожиданным ударом. Сейчас они хлебали деревянными ложками свою белую кашу и неспешно беседовали. В их речи байрактар различал знакомые слова: «Чуфут-кале», «Кучук-Капу», «Биюк-Капу», «Орта-Исар».

Более всего Мубарек-мурзу удивляла здесь сама хозяйка.

Она спокойно и свободно сидела с открытым лицом среда мужчин. И подобное ей, вероятно, было не в новинку. Вчера он видел русскую на Главной площади в образе юноши лет восемнадцати в суконном кафтане и чалме, строго отдававшего приказы. Сегодня его приветствовала обворожительной улыбкой красавица, естественно чувствовавшая себя в восточной женской одежде.

Наряд ее полностью соответствовал крымской моде.

Он состоял из длинной белой планшевой рубашки, у горла застегнутой на изумрудную запонку; из красных шаровар, чуть-чуть выглядывавших из-под ее шелкового светло-зеленого платья «энтери», на талии стянутого широким поясом с золотой пряжкой, из темно-зеленой бархатной курточки «салта марка» с рукавами до локтя, надетой на платье сверху. Только вопреки татарскому обычаю, волосы красавица ничем не прикрыла: ни феской, ни кисейной накидкой «маграма», – и молодой офицер мог любоваться ее роскошными светло-каштановыми локонами, правда, подстриженными довольно коротко.

Видя, что гость уже освоился, Анастасия задала ему вопрос:

– Господин байрактар, как вы оцениваете вчерашние события?

– Силы закона и порядка победили, – ответил он.

– Но победа эта – не окончательная.

– К сожалению, – Мубарек-мурза поставил чашку на столик.

– Я намерена защищать крепость.

– Я – тоже.

– У вас есть план действий?

– Я пришел к вам, чтобы поговорить об этом. Кроме того, у меня есть одно сообщение. Не совсем приятное.

– Слушаю внимательно…

Как офицер, байрактар давал присягу светлейшему хану в зале заседаний Дивана, во дворце. Церемония была обставлена весьма торжественно. На ней присутствовали царедворцы и муфтий. Сначала он вслух прочитал несколько аятов из Корана, подходящих к данному случаю. Затем офицеры по очереди, положив на священную книгу правую руку, произносили свои клятву верности Шахин-Гирею. Присягу на Коране давали и нижние чины, но только в упрощенном варианте, не в зале Дивана, а во внутреннем дворе правительственной резиденции, перед Биюк-Хан-Джами.

Разговаривая с русской путешественницей, Мубарек-мурза старался объяснить ей, почему воин его отряда нарушил присягу и сбежал из крепости. Изречения Аллаха, зафиксированные в Коране, абсолютно верны, и, следовательно, вечны. Однако ситуация в Крымском ханстве переменилась и не способствует твердому соблюдению обычаев веры. Брат пошел войной на брата. Из-за этого малодушные и колеблющиеся впали в сильнейшее искушение: чью сторону теперь лучше им принять. Как остановить их шатания – наказанием или убеждением?

Среди цветистых оборотов восточного красноречия Аржанова не сразу уловила главное. Когда же смысл сказанного дошел до нее, то она невольно поднялась с места в тревоге, чем привлекла внимание к приватному разговору с байрактаром.

В комнате воцарилась полная тишина. Кирасиры Новотроицкого полка, слуги, князь Мещерский, белый маг Гончаров, дервиш Энвер – все смотрели на нее, понимая, что произошло какое-то новое и важное событие.

Но растерянность ее длилась недолго.

Окинув быстрым взглядом их суровые лица, Анастасия успокоилась. Она не должна сомневаться. Эти люди пойдут с ней до конца. Они не предали ее в первой экспедиции в Крым, не предадут и сейчас, запертые в крепости Чуфут-кале. Она всем сердцем ощущает их поддержку. Они верят, что госпожа Аржанова будет защищать их жизни столь же смело, стойко и упорно, как свою собственную. Это – великая вера, и она питает ее силы.

Вообще-то, о предательстве Анастасии размышлять уже приходилось. Когда она подписала присяжный лист в кабинете императрицы и стала кадровым сотрудником секретной канцелярии Ее Величества, Турчанинов провел с «ФЛОРОЙ» несколько бесед об особенностях службы. И эта тема в них присутствовала. Статский советник обозначил правительство как явление, нередко сопутствующее операциям разведки. Он хотел внушить молодой женщине мысль об отвратительной сути подобных поступков, о неполноценности, низости