Дороги Сонхи - Антон Орлов

светлеющее небо, плывущие в вышине кроны деревьев, усыпанные цветами лианы. Все хорошо? Если бы…

Пока еще ничего не закончилось. Не отвлекаться от регенерации, очень скоро силы ему понадобятся.

В следующий раз он очнулся на террасе дворца: каменные плиты, ветхие перила, дальше море зелени под сияющим небом.

– Хантре, хочешь пить?

Склонившийся над ним Эдмар умело, как милосердник в лечебнице, приподнял его голову, поднес к губам горлышко фляги. Он сделал несколько глотков.

– И лекарство прими. Глотай капсулу.

Проглотил.

– Еще воды?

– Да.

– С царицей Лормой покончено, – сообщил Тейзург после того, как он напился. – Она теперь не царица-вурвана, а простая смертная с весьма скромным магическим потенциалом. И она больше не Порождающая, что должно порадовать уважаемый сонхийский пантеон, который в противном случае не согласился бы на такую метаморфозу. Суды тех стран, где она добывала себе пропитание, передерутся за право определить ее дальнейшую судьбу – думаю, не устроить ли аукцион… Ты чего хмуришься?

– Проблема не решена, – побывав нарисованным котом, он с трудом выговаривал слова, но сказать об этом надо, не откладывая. – Не до конца решена. Если Лорма сейчас умрет, она воссоединится…

– С кем воссоединится? Или с чем?

– Пока не понял. Дай еще пить.

В этот раз он поднял ослабевшую руку, самостоятельно ухватился за флягу. Штукатурка под обломанными ногтями?.. Или ничего запредельного, это он скреб по полу, когда валялся, израненный, в застенке. Или все-таки штукатурка со стены того дома в знакомом, но забытом городе, где для него нарисовали дорогу?

Глава 19. Диверсант

Девица в запятнанной кровью тунике кое-как села. На ее лице застыло страдальческое и озлобленное выражение. На людей она не смотрела.

И впрямь вылитая Лорма – Хенга видела ее магический портрет, сделанный весной агентом, внедренным в алендийский королевский дворец. Но превратить вурвану в человека?.. Общеизвестный факт, что это невозможно.

Видимо, спрятать скепсис ей не удалось, потому что Тейзург взглянул на нее с усмешкой:

– Не верите? А напрасно… Я снял с Лормы древнее проклятье, и она снова стала смертной девушкой. Честно говоря, сам не ожидал такого результата – думал, она так и останется вурваной, собирался клыки у нее вырвать, а теперь и вырывать-то нечего.

– Что за проклятье?

– Лорма была Порождающей. Ее превратили в вурвану после того, как она породила сущность, угрожавшую сонхийским богам и существующему миропорядку. С отвратительной тварью разобрался Страж Мира, – кивок в сторону Хантре, – а Лорму, чтоб она не смогла повторить, сделали нежитью.

– И получается, теперь она сможет повторить? – сухо уточнила амулетчица.

Та, о ком говорили, встрепенулась.

– Не сможет, в том-то и прелесть, – ухмыльнулся маг. – И это скромная заслуга вашего покорного слуги, а все остальное – побочные эффекты.

– Разве такое возможно? Ведь Созидающие, Разрушители и Порождающие…

– Понимаю ваши сомнения. Что касается Порождающих – возможно. У них это своего рода дар, а не неотъемлемое свойство, как у Разрушителей и Созидающих. Есть и другая точка зрения, но это распространенное заблуждение, вот вам живое доказательство.

– Ты… – лицо бывшей вурваны еще сильнее побледнело, стало почти серым с прозеленью, словно ее одолевала дурнота.

Больше она ничего не сказала. Снова поникла, уставилась в сторону.

– Ее вырвало свернувшейся кровью, потому что некоторое время назад она напилась крови, а теперь человеческий организм… – в раздумье произнесла амулетчица.

– Совершенно верно.

Надо будет слить информацию в Абенгарт. Позже, когда накопится побольше фактов. И если Тейзург не свяжет ее клятвой молчания.

Очнулся Хантре. Когда он сказал о предполагаемой опасности, она ощутила холодок в груди. А Лорма недоуменно свела брови, как будто силясь понять, о чем идет речь.

После короткого разговора с Тейзургом раненый то ли снова потерял сознание, то ли задремал. Покрытый ссадинами, порезами и застывшим целебным желе, он выглядел не лучше трупа. Лишь вблизи заметно, что дышит.

Ей бы тоже не уснуть. Если она все еще нужна здесь, она никуда не денется, но лучше не проверять. Хотелось увидеть, чем все закончится.

– У вас не найдется «Разрушитель сна»? – обратилась она к Тейзургу.

– Разумеется, – маг извлек из кладовки и протянул ей амулет.

Повернулся к Лорме:

– Где ты спрятала артефакты?

– На изнанке… любимый, – та искривила губы в подобии вызывающей усмешки. – Но мне туда не попасть, раз я больше не вурвана.

– От тебя требуется, чтобы ты показала, где они лежат, – он говорил почти ласково, хотя глаза оставались холодными и недобрыми. – Взамен предлагаю шину и обезболивание. Второй раз предлагать не буду.

– Я согласна.

– Обезболю после того как выполнишь свою часть уговора. Хенга,  присмотрите за ними, я ненадолго отлучусь.

«Считает, он меня нанял? – хмыкнула про себя амулетчица. – Хотя и правда нанял, раз обещал расплатиться артефактами».

– Приношу извинения за то, что я столь бесцеремонен, – добавил Тейзург. – Вы тут единственная в здравом уме, больше мне некого попросить о таком одолжении.

– Присмотрю, – ответила она коротко.

– Благодарю вас, – с этими словами он исчез в проеме.

«Хорошо, что я в тебя больше не влюблена. Но то, что я была в тебя влюблена, тоже хорошо».

Флаченда проводила его обиженным взглядом, часто моргая, как будто готовясь заплакать.

– Предатели... – процедила Лорма негромко и брезгливо.

Монфу и Куду, к которым, очевидно, относилось это определение, выглядели пришибленными и старались держаться от нее подальше, несмотря на ее незавидное положение.

Тейзург вернулся с парой туфель, бросил их Лорме:

– Для перехода на изнанку. Твои драгоценности я конфисковал в счет компенсации за потерянное время и доставленные неудобства. А это в рамках нашей сделки.

Извлек из кладовки шину – не иномирскую, как на ноге у Хантре, и не бартогской работы: простенькая дощечка с ремнями для небогатых пациентов.

Потом достал сложенную стопкой одежду, сунул в руки Куду:

– Подержи, это для него, когда очнется.

Тот поклонился, словно бестолковый, но старательный лакей.

Бывшая вурвана, перекосив лицо в гримасе, попыталась приладить шину на сломанную ногу, у нее вырвался стон.

– Вы ей не поможете? – Флаченда посмотрела на Тейзурга.

– Увольте, моя дорогая. Мне неприятно к ней прикасаться, я уже сыт по горло. Но если кто-нибудь из вас захочет помочь, препятствовать не буду.

Хенга, стоявшая возле носилок, демонстративно заложила руки за спину. Не собиралась