Дороги Сонхи - Антон Орлов

на тот случай, если кто-нибудь из твоих придворных сунет нос, куда не следует? И больше никаких сюрпризов?

– Никаких, – отозвалась она устало. – Что я сейчас могу против тебя сделать? Я открою проход, ты сможешь прибрать к рукам мое имущество, и наконец обезболишь мне, как обещал. Чтобы разрушить охранное заклятье, я всего лишь пройду сквозь эти нити. Я каждый раз так делала, а потом восстанавливала заново.

– Иди, – разрешил Тейзург.

Хенга взглянула на него искоса: радужка сощуренных глаз пылает золотом под стать здешнему декору – ясно, что держит ситуацию под контролем.

Прихрамывая, Лорма сделала несколько шагов. Тончайшие пурпурные нити всколыхнулись, на миг оплели ее и исчезли. А может, не пурпурные – розовые или малиновые, не разберешь. После этого бывшая хозяйка дворца уселась на золоченую слоновью голову, бугром выступавшую из пола, и показала на шкатулки у стены:

– Все здесь. Надеюсь, теперь обезболишь? Я свою часть сделки выполнила.

Судя по выражению облегчения, отразившемуся у нее на лице, Тейзург свою часть сделки тоже выполнил.

Он методично откидывал крышки, бегло изучал содержимое и отправлял шкатулки в свою кладовку. Тем временем Хенга во все глаза смотрела на волшебное убранство: запомнить, насколько получится. А если не получится во всех подробностях запомнить, хотя бы ощущение сохранить: ты словно внутри фонаря с разноцветными стеклами, снаружи проникает приглушенное сияние, вокруг удивительные экспонаты, которым место в Абенгартском археологическом музее… Только ничего отсюда в музей не унесешь: это изнаночные отражения давно исчезнувших вещей, и существовать они могут только на изнанке.

– Идем обратно, – распорядился Тейзург.

Дворец встретил их унылым сумраком и вонью мертвечины. Даже Лорма морщилась, хотя она-то и превратила древнюю развалину в помесь застенка, мясницкой лавки и выгребной ямы.

Когда миновали последний проем, амулетчица судорожно втянула воздух и отдала команду на готовность боевым артефактам. Харменгера стояла посреди террасы, скрестив на груди когтистые руки, ее скорпионий хвост угрожающими извивами метался из стороны в сторону – при одном взгляде пробирала дрожь.

– Что случилось? – поинтересовался Тейзург.

– Ты знаешь, что собирается сделать этот чокнутый? – демоница кивнула на рыжего. – Попробуй угадать! На твоем месте я бы прямо сейчас его прикончила, ради его же блага.

Они ведь не шутят. В самом деле готовы убить – не со зла, а из соображений «как лучше». Харменгера решила, что у Тейзурга прав на это больше, чем у нее: князья Хиалы по-своему щепетильны в таких вопросах.

А он сейчас не в состоянии дать им отпор, остальная компания тоже не в счет.

– Вы сами двое чокнутых демонов, сначала выслушайте, что я предлагаю! Свернуть мне шею успеете.

– Никто не собирается сворачивать тебе шею, – мягко возразил Эдмар, придвинувшись ближе (ага, он ведь умеет убивать одним прикосновением – опомниться не успеешь, и ты в серых пределах). – Мы тебя уже выслушали. Не обижайся, но это наихудший способ самоубийства, еще хуже того номера, который ты отколол в прошлый раз. Поэтому давай-ка я отправлю тебя туда, где о тебе позаботятся твои сородичи. Выпьешь чаю с Акетисом, успокоишься… Надеюсь, к тому времени, как мы снова встретимся, способность здраво соображать к тебе вернется – насколько это возможно в твоем случае.

– Речь не идет о самоубийстве. Не тяни ко мне руки, сначала дослушай. Я собираюсь нырнуть в эту трясину и вытащить тех, кого можно, кого сумею оттуда увести. И для меня проблемой будет не вынырнуть обратно, а удержаться там достаточно долго, чтобы забрать побольше народа. Это диверсия, а не то, о чем ты говоришь. И это единственный способ ослабить Вуагобу. Есть и другой способ – если все, кто живет в Сонхи, перестанут его кормить, но это нереально. Поэтому остается диверсия. Смотрите, раз это множественный демон, слепленный из отдельных сущностей – значит, среди них должны быть слабые звенья, которые можно выбить. Это я и хочу сделать.

– Да с чего ты взял, что там найдутся слабые звенья? – оскалилась Харменгера. – Вуагобу – это последняя помойка Хиалы, и нужно быть о-о-очень своеобразной сущностью, чтобы туда угодить. Ты видел мою свиту, среди них хватает конченого отребья, но даже они недостаточно хороши для Вуагобу. Или недостаточно плохи. Как ни скажи, а суть одна.

– Вуагобу – это ад в аду, если тебе так будет понятней, – подхватил Тейзург. – Это одновременно и множество сущностей, и локация, к которой эти сущности привязаны. Остальные обитатели Хиалы интригуют, дерутся, воюют, на свой лад влюбляются, развлекаются как умеют, а Вуагобу способен только жрать. Там весьма специфический контингент, уводить оттуда некого. Пока Лорма обладала силой, Вуагобу кормился от ее трапез и при необходимости выручал ее, а теперь он хочет присоединить ее к себе, предсказуемый итог.

– Чем раньше он ее присоединит, тем больше получит, – перебил Хантре. – Надо, чтобы она прожила подольше. Нельзя сейчас тащить ее в Хиалу – он нападет и слопает. Тогда у него прибавится сил и, как следствие, усилится его влияние на людей, которые подвластны его влиянию. Шибеват, например.

– Мне плевать на Шибеват, мне плевать, усилится его влияние на людей или нет, – вмешалась демоница, ее лицо напоминало зловещую мертвенно-синюю маску с чернильными узорами на точеных скулах. – Но если что-нибудь случится с тобой, тогда мой дорогой союзник начнет психовать, и дальнейшее развитие событий я предсказать не берусь. А меня вполне устраивает нынешнее положение вещей. И у меня Лиса. Поэтому незачем тебе туда лезть.

– Совершенно верно, – согласился Эдмар. – Ты подумай о том, что в таком случае будет с Лисой, с Ляраной, с Сирафом… Если мне станет не до них, и другие крупные игроки это поймут… Готов всем этим рискнуть?

– Да ничем я не рискую! Ни этим, ни собой. Моя кровь для Вуагобу – яд, и сам я для него хуже отравы. И внутри наверняка есть те, кого можно вытащить. Кто-то мог всю жизнь только жрать, но хотя бы в последний момент ужаснуться, опомниться – а уже поздно, и выбраться из этой трясины собственных сил не хватает.

– А у тебя силы хватит? – сощурился Тейзург. – Уверен?

– Да.

– И ты поклянешься перед миром Сонхи, что не рискуешь спятить в этом отстойнике или застрять там навеки? – Харменгера тоже сощурила миндалевидные глаза, словно прорези в маске, полные опасной тьмы.

– Да.

У него есть