Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская

В Толчино Алька добралась без происшествий, единственное, что ее напрягало всю дорогу, так это недоуменные и насмешливые взгляды пассажиров поезда. Но Алевтине было не до них: она вертелась, пытаясь вглядеться в лица попутчиков. Ей было очень страшно. Казалось, что, несмотря на прекрасную маскировку, преступники ее обнаружат, и… прощай жизнь. Хотя умом она понимала, что вряд ли ее ночью кто-то разглядел и запомнил, но щупальца страха крепко держали за сердце.

Она и сама никого тогда не разглядела, единственное, что запомнила — это голос одного из бандитов. Он был достаточно высоким для мужчины и с особым жутковатым тембром. Одним словом, если бы Аля его услышала, то, безусловно, узнала бы.

Дома она в первую очередь приняла душ и с наслаждением смыла с себя индийский грим. Потом сварила огромную тарелку пельменей и с удовольствием все съела, да еще и вымакала хлебом сметану. После чего отправилась на работу.

В офисе была обычная суета и беготня. Альке стало как-то не по себе. Подумалось, вот уйди она из компании или, не дай бог, умри, а рабочая жизнь фирмы будет продолжаться. И никто не заметит отсутствия в нем чудной девахи Алевтины Сигизмундовны Веревкиной. Занятая философскими мыслями, она не заметила, как уткнулась в Петра Вениаминовича Березкина. Тот стоял посередине коридора, скрестив руки, и смотрел на Альку с брезгливым удовлетворением.

— Ну вот, Веревкина, я так и знал. Что, приехала? Выгнали? Так быстро? Нашего лучшего менеджера? И даже договор не подписали? — спросил он с отвращением.

Альку охватила злость.

— Представьте себе, я приехала увольняться. Меня забирает на работу «Сатори».

— Да неужели?! — проблеял отвратительный Березкин. — И кем же, позвольте спросить, вас забирают работать? Менеджером по недвижимости? Брокером на бирже ценных бумаг?

Алевтина сосредоточенно рассматривала соринку на полу.

— Или нет, — начальник хихикнул и дурашливо поклонился, — вас забирают работать директором холдинга. Я прав?

Он зашелся истеричным смехом и глумливо подмигнул Альке.

— Меня берут работать сомелье, — выкрикнула Веревкина со слезами в голосе.

Неизвестно почему, но сегодняшнее кривляние ее непосредственного начальника страшно Альку задело. Воодушевленная тем, что в «Сатори» ее увидели, оценили, с ней на равных говорил глава серьезной компании, решила, что она ценный работник. И в «Бахусе» расстроятся, узнав об ее увольнении.

Вернее, увольняться она не собиралась: здесь ее город, здесь одноклассники, Ванька Огурцов, здесь ее работа… Аля хотела взять отпуск за свой счет и поработать у Остапова, чтобы понять, что к чему. А про увольнение выкрикнула от обиды. И что же получилось? Здесь не только не сожалеют о ее уходе, но еще и рады этому.

— Сомелье? — Петр Вениаминович вытаращил глаза. — Ты в свое уме? Какой сомелье? А ты образование соответствующее имеешь? У тебя что, ноги от ушей растут и волосы до попы? Ты что о себе возомнила?

— Можно подумать, у вас волосы до попы! Березкин дернулся и прикрыл лысину ладонью.

— Да пошли вы все! Увольняюсь! Все, достали! — крикнула Аля. И, развернувшись, быстро пошла в сторону своего кабинета.

— Нет, это уже наглость, — заорал Петр Вениаминович и вприпрыжку ринулся за Алькой. — Увольняется она, видите ли. А отработать? Ты не забыла, что, как положено по КЗОТу, должна отработать месяц?

И непримиримая парочка скрылась с глаз сотрудников, равнодушно наблюдавших за привычной сценой разборок Березкина с Веревкиной.

— Рёва, ты что? — испуганно бормотал Огурцов, глядя на собирающую вещи подругу. — Ты с ума сошла? Зачем увольняешься? А если у тебя не пойдет работа в столице, если придется вернуться?

— Возможно, конечно, придется, вернуться, — Алька скидывала в рюкзак свои вещи, размазывая по лицу злые слезы. — Но к Березкину я больше не вернусь, хоть убей.

— Ну, Рёва, ну ты что?! Ну чего ты взвилась? Уж сколько он на тебя визжал, а тебе было все равно. Ты же наш главный пофигист. Наплюй и разотри. Ты подумай, что я здесь без тебя делать-то буду? — потерянно уговаривал ее Ванька.

Алька с сопением продолжала складывать милые сердцу вещицы. Тут были и будильник с одной отломанной стрелкой, и засохший пряник, который можно было еще вымочить в чае, и упаковка салфеток, и чашка с выщербленными краями, и полпачки рафинада, и, наконец, главная ценность — книга американского автора Эстеркина «Все о винах».

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и туда ввалилась целая делегация, состоящая из начальника отдела сбыта Березкина, руководителя отдела закупок Свидригайло-Полянского, завскладом Томилиной и Эллочки Духовичной, менеджера по персоналу. Веревкина с Огурцовым опешили от такого количества начальников на один квадратный метр.

— Алечка, деточка, — подошел к сотруднице Свидригайло-Полянский, протянув к ней руки.

Алька испуганно ринулась за спину Ивана. Тот выставил грудь колесом, защищая подругу.

— Да не бойся же ты, глупышка, не бойся. Ох, молодость, горячая кровь, чуть что – «уволюсь»! — руководитель отдела закупок по — отечески пожурил Алевтину.

Вся делегация умильно закивала головами. Причем больше всех умилялся Березкин.

— Переутомилась, небось. Еще бы! Три года без отпуска. Так возьми отпуск, да и махни на месяцок в Крым. А потом приедешь и будешь, как новая копейка, — Свидригайло-Полянский исходил патокой.

— Возьми, возьми отпуск, — дружно вторила делегация. Ванька вытащил Альку из-за спины и ткнул локтем в бок.

— Чего ты толкаешься? — заныла Веревкина. — А вы что, точно хотите, чтобы я осталась?

— Ну конечно же, конечно, наша дорогая, — всплеснула руками Эллочка. — Ведь мы вас так любим. Все любим.

И она обвела присутствующих руками.

Алька уставилась на Петра Вениаминовича. Тот стоял по стойке смирно и преданно хлопал своими поросячьими глазками.

— А вот этот, — Алевтина мстительно ткнула пальцем в его сторону, — сказал, чтобы я убиралась.

— Что ты, Алечка, ты меня неправильно поняла, — честно глядя ей в глаза, проникновенно проговорил Березкин. — Я хотел, чтобы ты осталась, вот и вспылил. Наоборот сказал, мол — увольняешься, ну и ладно. Это я так специально, чтобы ты из чувства противоречия не уходила. А то, что голос повысил — ты меня прости, нервы.

Березкин потупился.

— У него нервы, он специально так сказал, — снова загомонила делегация.

— Если вы устали, нужно обязательно отдохнуть. Ведь вы, как я понимаю, еще ни разу не были в отпуске, — сказала завскладом Томилина, обращаясь к Алевтине.

— Не была, — Алька смотрела исподлобья, — и не пошла бы. Но сейчас у меня обстоятельства. И мне нужен в распоряжение целый месяц. Я хотела взять отпуск, а он сказал, что я свободна, то есть уволена.