Почетные арийки - Дамьен Роже

годы. Где взять силы, чтобы стереть следы этих бесчинств и привести все в порядок? В тряской машине на обратном пути в Париж Люси и Пьер приняли решение. Они восстановят замок, чего бы это им ни стоило. Сложная задача, но они справятся. К поместью вернется былое великолепие.

Часть III

Конец эпохи невинности

1

Париж, 1920 год. В один из сентябрьских дней Люси и Мария-Луиза обедали на террасе ресторана «Ле Пре Кателан» в самом сердце Булонского леса. Здесь ничего не изменилось со времен их детства, когда они играли в обруч под бдительным присмотром гувернантки. Вокруг в тени больших зонтов расположилась элегантная публика. Погода на исходе лета была довольно переменчивой, однако накануне дожди наконец прекратились, и появилась возможность немного развеяться. Верховая прогулка по лесным тропинкам принесла им немало приятных впечатлений. Среди водопадов, прудов и ручьев они вновь обрели прежнее единение. Неспокойные времена остались позади, возникло ощущение нормальности. Можно было возвращаться к обычной жизни. Сестры благодарили судьбу за то, что им не довелось пережить смерть любимого человека, однако не могли остаться равнодушными, то тут, то там встречая молодых людей, чье будущее было принесено в жертву. Вид изуродованных, безногих калек вызывал у них содрогание. Они делали все, что было в их силах, для восстановления страны: неустанно трудились по линии комитета Красного Креста департамента Уазы, организовывали доставку товаров первой необходимости для нуждавшихся. Их самоотдача была достойна подражания. Стали ли они от этого лучше выглядеть в глазах окружающих? Увы, их продолжали преследовать насмешки, такие как ядовитое замечание герцогини Эдме де Ларошфуко, которое часто повторяли в парижских салонах: «Евреи показали себя с хорошей стороны. Ничего удивительного, ведь это была война на истощение противника, а уж ростовщики что-то в этом понимают». Сестры боялись, что и до них дойдет очередь быть осмеянными и униженными, как произошло с Сесилией Блюменталь, новой герцогиней Монморанси, — после брака с Талейраном-Перигором ее стали называть «герцогиней Монморанталь».

Мария-Луиза поинтересовалась у сестры, как продвигается восстановление замка Кютс. К сожалению, там еще даже не возвели строительные леса. Начало работ то и дело откладывалось из-за постоянных споров между экспертами и страховщиками, которые никак не могли договориться о стоимости реставрации. Даже самым большим оптимистам было отчего приуныть: почти все предстояло отстраивать заново. Люси, однако, не собиралась отказываться от грандиозных празднеств, прославивших поместье до войны. Озвучив Марии-Луизе список приглашенных на день открытия охоты, Люси подняла взгляд на сестру:

— Маршал Петен тоже приглашен. Пьер на этом настаивал. Он часто заходит к нам с тех пор, как обосновался в Компьене. Не вижу причин это менять.

Уже несколько недель весь Париж только и говорил о женитьбе этого немолодого высокопоставленного офицера на разведенной сорокадвухлетней женщине.

— Значит, они оба будут там? — с любопытством спросила Мария-Луиза.

— Конечно, Мализа, ведь она его жена! Маршала столько лет обвиняли в непостоянстве, так стоит ли упрекать его в том, что он наконец упорядочил свою личную жизнь, — продолжала Люси. — Подумать только, они любят друг друга уже больше двадцати лет. Насколько мне известно, тогда родители девушки отказались выдать ее замуж за будущего маршала.

Герой Вердена[4] и его новоиспеченная супруга далеко не везде встречали столь же великодушный прием. В светских салонах гости все еще развлекались, разыгрывая сценку, как будущая мадам Петен направляет револьвер на прославленного шестидесятилетнего генерала со словами: «Либо я, либо пуля в лоб».

Похоже, заслуженный герой войны ценил жизнь больше, чем независимость.

2

В Кютсе искусство охоты было возведено в ранг священнодействия. Окрестные земли представляли собой один из самых богатых дичью районов Пикардии — сотни гектаров равнин, лесов, болот и прудов, где охотились на оленей, косуль, кабанов, фазанов, куропаток и кроликов, удили рыбу. То был настоящий рай для охотников, и вся жизнь поместья вращалась вокруг этого занятия. В сезон охота велась почти каждый день, кроме воскресенья, дня Господня. Кроме того, в честь особых гостей барон и баронесса каждый год устраивали масштабные мероприятия.

Этот день, ознаменовавший начало сезона 1920 года, стал для семьи Жиро де Ланглад первой крупной охотой после окончания войны. В парке был установлен шатер, за которым открывался душераздирающий вид на руины замка. Хозяева надеялись, что вскоре в особняке снова можно будет принимать гостей. А пока приходилось довольствоваться этим просторным шатром, обустроив его так, чтобы снабдить охотников всем необходимым и дать возможность тем, кто не увлекается этим искусством, в относительном комфорте дождаться возвращения участников. Большинство гостей уже было в сборе, в том числе члены семьи и близкие друзья хозяев. Жан Штерн, брат Люси и Марии-Луизы, приехал со своей женой Клод. Бертран д’Арамон и его жена Сюзанна, жившие неподалеку, прибыли в сопровождении Маргариты Штерн. Маркиз и маркиза де Шасслу-Лоба преодолели около восьмидесяти километров, чтобы добраться сюда из своего поместья в Гувье. Была здесь и Эрнеста. Величественная вдова пожелала лично присутствовать на чествовании героя Вердена. Она устроилась в большом кресле у огня. Теперь это была пожилая дама в очках, с густой копной седых волос. Эрнеста утратила значительную долю своего великолепия, но ее лукавый взгляд оставался все тем же. Сидевшая рядом с ней Маргарита все еще сохраняла следы былой привлекательности. Впрочем, соперничество между этими женщинами осталось в прошлом. Теперь украшениями модных салонов были другие — более молодые и красивые. Мадам Луи Штерн и мадам Эдгар Штерн казались этому шумному собранию тем, чем они и были, — пыльными реликвиями ушедшей эпохи. Все по очереди подходили к ним для ритуального пятиминутного обмена любезностями, как вдруг послышался рев мотора.

— Должно быть, это они! — воскликнула Люси, оглядываясь по сторонам в поисках своего мужа.

Слуги выстроились в ряд по обе стороны от входа в шатер, готовясь приветствовать героя Вердена. Пьер и Люси вышли вперед, чтобы встретить долгожданных гостей. Маршал и его жена вышли из военного автомобиля с открытым верхом, на передних сиденьях которого разместились два солдата. Тепло поздоровавшись с бароном, маршал поцеловал руку хозяйке дома.

— Приветствую вас, месье маршал, — сказала Люси, с любопытством глядя на женщину, следовавшую за ним.

Жена маршала была рослой, как лошадь, и, не считая выпуклости в области груди, не отличалась женственными изгибами — никаких округлостей в бедрах, ягодицах или хотя бы икрах. Ее монументальному телу явно недоставало чувственности. Сложно было ожидать нежности от подобной строгости линий. На вид ей было около сорока, она была одета в короткую юбку, вязаную кофту и армейского типа ботинки. Люси узнала запах ее духов — «Jicky» от Guerlain. Насыщенный и пьянящий, он разительно контрастировал с ее нарядом