Сообщение о делах в Юкатане - Диего де Ланда

более значительным, чем он. И чтобы сделать это, он возмутил их против него, рассказав им и заставив поверить, что Коком тайно продал местных индейцев иноземным торговцам». Тоззер (1941, 35) отмечает, что изображения рабов встречаются в памятниках искусства с древнейшего периода истории майя (стелы и перемычки в Наранхо, Ишк’ун, Калак’муль, К’абах и т. д.). Можно предполагать, что рабовладение утратило патриархальный характер уже в первые века нашей эры, когда возникали города-государства.

К сожалению, ни Ланда, ни другие источники не говорят о положении ремесленников. Ланда упоминает только скульпторов, изготовлявших статуи богов, и лекарей. Между тем археологические данные свидетельствуют о высоком развитии ремесла, главными отраслями которого были гончарство, изготовление оружия из кремня и обсидиана (вулканического стекла) и, наконец, изготовление различного рода предметов роскоши (богатая одежда, подвески, браслеты, веера и т. д.) и культовых предметов (статуэтки, амулеты). Строительство грандиозных сооружений в городах требовало большого количества каменщиков, архитекторов, скульпторов, живописцев. Ремесленники жили в городах. Из различных ремесленных изделий только ткани постоянно упоминаются в составе дани, которую платили «сеньорам» жители селений. Это объясняется тем, что ткачеством и плетением циновок занимались сельские женщины.

Экономическое господство знати у майя было основано как на эксплуатации труда зависимых общинников, так и на владении наследственными угодьями и эксплуатации труда рабов. Труд зависимых общинников эксплуатировался двояко. Во-первых, общинники обязаны были обрабатывать поля знати. При ежегодной расчистке лесов выделялись участки для знати, в десятки раз превышавшие надел рядового общинника. Урожай с этих участков (в основном кукуруза) шел на содержание знати. Во-вторых, общинники платили дань в «достаточных», по словам Ланды, размерах. В наследственных «имениях» знати, которые Ланда упоминает неоднократно, вероятно, широко использовался труд рабов. Из наследственных владений знати в «Сообщениях из Юкатана» и других источниках особенно часто упоминаются плантации какао. Это объясняется тем, что бобы какао служили единицей обмена. Санчес де Агиляр (1892, 98) пишет, что «сеньоры» Купулы выращивали какао, так как оно «заменяло золото» в этой стране и служило «монетой» на городских рынках.

Знать была освобождена от уплаты дани. «Все горожане и жители, которые жили внутри ограды Майяпана, были освобождены от дани, а там жили все знатные страны», – говорит Гаспар Антонио Чи (Тоззер, 1941, 230). В отношении рабов власть знатных не была ничем ограничена (с. 165), в отношении зависимых общинников они обладали административной и судебной властью. К преступникам из знати применялись совсем иные санкции, чем к общинникам (с. 172), с другой стороны, то, что считалось преступлением для общинника (например, связь с рабыней), разрешалось знатным. В случае войны знать должна была являться под знамена правителя, а в мирное время принимала постоянное участие в религиозных обрядах. По словам Гаспара Антонио Чи, знатные почти каждый день посещали храмы: «Было правило и обычай, чтобы упомянутые сеньоры и потомки основателей Майяпана и их семьи служили в храмах идолов и в церемониях и праздниках» (Тоззер, 1941, 230). Множество различных источников подтверждает, что права знати были наследственными, а само слово альмехен («знатный») на языке майя означает «сын отца и матери» (аль – «сын женщины», мехен – «сын мужчины»). В колониальный период права знати были подтверждены королевским правительством, причем знать майя была приравнена к испанскому дворянству (идальго).

После разрушения Майяпана, с середины XV в. до испанского завоевания, Юкатан был разделен на независимые области, которые в испанских источниках называются провинциями или касикствами (cacicazgo). Во главе независимой области стоял халач виник («великий человек»), имевший резиденцию в главном городе области. Подвластными халач винику городами и селениями управляли назначенные им батабы. В испанских источниках XVI в. и халач виник, и батаб обычно называются одинаково – «сеньор», «губернатор», касик, хотя все же чаще халач виник именуется «сеньором», а батаб – касиком. Такое смешение названий отчасти объясняется тем, что после испанского завоевания должность халач виника исчезла, и остались только батабы, получившие испанское дворянство. Перед испанским завоеванием в некоторых провинциях было по несколько халач виников (CDU, XIII, 23, 53, 150), тогда как в других – только батабы, слабо связанные друг с другом.

Халач виники каждой провинции всегда принадлежали к одной правящей династии, причем знатность определялась происхождением по отцу по прямой линии (яш ч’ибаль). По словам Ланды, должность халач виника была наследственной и переходила от отца к старшему сыну, хотя это правило иногда нарушалось, как свидетельствует «Родословное дерево Шиу». По Гаспару Антонио Чи, правящие роды вели свое происхождение от «основателей Майяпана», т. е. от тольтекских завоевателей. Так, Кокомы (провинция Сотута) считали своим родоначальником К’ук’улькана. «Народ Юкатана поклонялся и почитал этого бога Кетцалькоатля и называл его К’ульк’улькан, и говорят, что он прибыл туда с запада… Они говорят, что от него произошли короли Юкатана, которых они называют Кокомы, что значит внимающие» (Торквемада, 1723, II, 52). Нох Кабаль Печ, родоначальник династии Печ, сделавший своей столицей Мотуль (провинция Кех Печ), был «близкий родственник великого сеньора Майяпана [т. е. Кокома]» (CDU, XI, 78). Династия Челей (провинция Чик’инчель) вела свое происхождение от «знатного юноши» На Mo Чель, зятя майяпанского жреца. Следует отметить, что правители трех упомянутых династий – Кокомы, Печи и Чели – носили титул ахау («владыка»), который в колониальное время стали применять к испанскому королю.

В источниках нет указаний на то, что власть халач виника была ограничена. Он ведал всеми внутренними и внешними делами подвластной ему области и был главнокомандующим во время войны. По словам Ланды, сбором дани с подвластных городов и селений и приемом посетителей занимался кальвак (буквально «ускоряющий работу»), бывший «мажордомом» халач виника. Советником халач виника был верховный жрец (с. 117). Можно предполагать, что халач виник обладал высшей духовной властью (по словарю из Мотуля «халач виник» может означать «епископ»). В особо важных случаях он был верховным судьей. По Когольюдо, «сеньоры [т. е. халач виники] обладали неограниченной властью, и то, что они приказывали, выполнялось неукоснительно. Они имели в селениях касиков или знатных [т. е. батабов], чтобы выслушивать судебные дела и народные требования. Он [батаб] принимал тяжущихся или посредников, и когда дело было выслушано, если случай был серьезным, то обсуждал его с сеньором [халач виником]» (Когольюдо, 1868, IV, 4). При судебном разбирательстве и батаб, и халач виник получали от обеих сторон «подарки».

По словам Ланды, батабов назначал халач виник (с. 117). Это подтверждает и «Хроника На К’ук’ Печ». Поэтому в качестве батабов часто фигурировали родственники халач виника. В провинциях Кех Печ, Сотута и Купуль значительное число батабов принадлежало к яш ч’ибаль, прямой линии по отцу правящей династии. Должность батаба была пожизненной. Ланда говорит, что после смерти батаба халач виник обычно передавал эту должность его сыну. Из «Хроники На К’ук