Лелик и горячие доски - Юлия Луговская

Мы буквально столкнулись на углу гастронома и бульвара. Увидев Лешку, держащего за веревку Лёлика, я почувствовал такое облегчение, которое испытывал только однажды, сто лет назад, когда мне было четыре года. Мы с мамой впервые пошли на «Елку». Перед представлением клоун, замаскированный под Карлсона, предлагал ребятам полетать вместе с ним под потолком. Я, как дурак, повелся на эту разводку для малолетних и забрался к нему на загривок. Но тут раздался звонок, и Карлсон сказал, что полет отменяется. И что все дети должны построиться в паровоз. Мы, как последние лохи, построились, и «паровоз», возглавляемый Карлсоном, выехал из фойе и, гудя и шипя, въехал в зрительный зал. «Приехали», – сказал Карлсон и растворился в толпе суетящихся мам с детьми. А мы, вагонов десять, составляющие паровоз, остались одни в этой толкучке. Прошла уйма времени, пока мы с мамой нашли друг друга. И вот эта встреча и запечатлелась в памяти, как великое избавление моего дошкольного детства. Сейчас, увидев Лёлика, я ощущал не меньшее счастье, чем тог да. А я и не думал, что так его люблю!

Что было с Лёликом – не могу передать. Мы целовались и обнимались минут десять, пока Лешке все это не надоело и он меня не одернул:

– Может, хватит лизаться? Ты не забыл, какой сегодня день?

Меня будто дернуло током:

– Успеем?

– Ну, опоздаем минут на сорок, там все равно небось очередина. В любом случае, что мы теряем? Сейчас заскочим за досками и на «тридцать девятом» минут за двадцать доедем. А там пешочком пятнадцать минут, я на сайте посмотрел.

– ОК, встречаемся на остановке. – Я наконец-то собрался с мыслями – И мы без лишних разговоров разошлись в разные стороны.

Мамы дома не было. Я быстро переоделся и навалил Лёлику в миску котлет с макаронами. Лёлик лопал все подряд, не ковыряясь. Обычно он сначала выедал что повкуснее – мясо или сосиску, а потом уже приступал к макаронам, гречке или рису. Но сегодня Лёлик ел все подряд, без разбору, постанывая от удовольствия. Потом он выпил миску воды и плюхнулся на пол, довольно облизываясь.

Надо было позвонить маме, но я очень спешил и поэтому решил сделать это на ходу или когда мы сядем в автобус. Взяв доску, я открыл входную дверь, но телефонный звонок заставил меня вернуться. Звонили маме, наверное, по работе. Я вежливо ответил, что ее нет, и еще раз подумал о том, что она, бедная, еще не знает про Лёлика и что надо как можно скорее ее обрадовать.

Я вернулся в коридор, запер за собой входную дверь и поскакал через три ступеньки вниз по лестнице. Времени было в обрез, я и так замешкался с Лёликом и телефоном. Поэтому надо было бежать изо всех ног к остановке. И еще на до сказать что-то очень теплое Лешке, ведь я в этой суете даже не поблагодарил его за Лёлика. Да и не только за Лёлика, он из-за меня бы и на кастинг не поехал. Вот какой у меня друг … И еще не забыть позвонить маме…

Погруженный во все эти мысли, я с доской под мышкой выбежал на проспект. И вдруг кто-то фамильярно дернул меня за штаны. Я обернулся и пристыл – это был Лёлик. Каким образом он оказался на улице? Наверное, когда я, не закрыв дверь, разговаривал по телефону, он выскользнул, хитрюга такой, и прятался в подъезде, поджидая меня. Я знал, что Лёлик умнее среднестатистической собаки, намного умнее. И его хитрости и у ловки иногда приводили в шок тех, кто с Лёликом не был близко знаком. Но вот именно сейчас Лёликин интеллект не вызвал у меня радости.

– Лёка, нет! Ну зачем ты поплелся за мной, скотина ты облезлая, – проворчал я себе под нос, потому что ругать Лёлика всерьез я сейчас не мог.

Возвращаться домой времени не было.

– Ладно, чёрт с тобой, поехали. Только имей в виду, никаких претензий по питанию не принимаю. И вообще, студия – место не собачье.

Лёлик вывалил язык набок. Вид у него сейчас был не слишком интеллектуальным. Но в дворняжьих карих глазах бегал озорной огонек. Это ж надо, добился, чего хотел! Только надо обязательно позвонить маме…

– Зачем ты его с собой взял? Нас же с ним на студию не пустят, – справедливо возмутился Лешка при виде нас с Лёликом.

Но Лёлик и к Лешке сумел подобрать ключик. Ловко подпрыгнув, он чмокнул Лешку прямо в нос и удовлетворенно тявкнул. Лешка только махнул рукой. Я поблагодарил Лешку за проявленную отвагу в схватке с бомжами и освобождение заложника. Но тут подошел наш автобус, и мы вскочили в переднюю дверь.

– Эй, с собаками нельзя! – запротестовал водитель.

Мы ничего не успели ответить, как его поддержала дама в фиолетовом мохеровом берете:

– Тем более без намордника! Посмотрите, какая у него злобная морда. Развели собак. Пенсионеры в стране голодают, а они эту скотину икрой кормят. – Дама в фиолетовом берете обвела взглядом пассажиров, ища поддержки. – Да, да, я по телевизору передачу смотрела. Так там один спекулянт, бизнесмен по-теперешнему, своей шавке на завтрак красную икру на белый хлеб намазывал. Я б на месте президента этого бизнесмена в тюрьму сажала, а скотину его – на живодерку…

У дамы, похоже, начался словесный понос.

– Что смотришь? – накинулась она на меня. – Где у тебя намордник? И вообще, из какой ты школы?

Дама ткнула в меня пальцем, похожим на сардельку. Я уже было открыл рот, чтобы сказать, что это ей, а не Лёлику нужен намордник, но мой взгляд уловил за окном проплывшее мимо отъезжающего от остановки автобуса бирюзовое пятно. У Маши куртка в точности такого же цвета. И как я мог о ней забыть…Я выгнулся, чтобы проследить за пятном, и мой взгляд встретился с Машиным. В нем был грустный упрек.

Времени на размышление не было. Я рванул в сторону выхода и, бешено барабаня по кнопке «стоп», заорал:

– Стойте! Остановите!

– Паш, ты чего, она же просто дура. – Лешка подумал, что я хочу выйти из-за этой орущей дамы.

Автобус резко затормозил и остановился. Двери открылись, и я уже поставил ногу на ступеньку, как Маша вскочила на нее.

– Маш, ты как тут? – ничего умнее спросить мне в голову не пришло.

Но Маша, увидев Лёлика, сменила обиженное выражение лица на искренне радостное.

– Лёличек, как я рада тебя видеть! – обратилась она к нему, присев и обхватив руками лохматую башку. Лёлик чихнул от ее духов и наградил Машу серией смачных сопливых поцелуев. Маша не отстранилась.

– Могли бы позвонить, – не глядя в нашу сторону, довольно резко бросила она.

Конечно, могли бы. Маша права. Но не позвонили. Какой же я все-таки эгоист, только о себе думаю! Не глядя Маше в глаза от стыда и отчаянья, я выдавил из себя «прости».

– А по-моему, все отлично складывается, – примирительно бодро произнес Лешка. – Мы все в сборе и едем на кастинг!

До студии мы добирались мучительно долго, простояв в пробках в три раза дольше, чем у нас ушло бы на дорогу по пустым у лицам. И когда мы приблизились ко входу, кастинг по нашим расчетам шел уже не меньше полутора часов. И время, указанное в талонах, которые три дня назад нам в парке вручил Игорек, было безнадежно просрочено. Но мы все равно продолжали верить в чудо, хоть и вероятность его упала почти до нуля.