Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо - Олег Кашин

И вот «Новая», которую принято уважать, разоблачает «ВКонтакте», которую принято любить. Как разоблачает? Пишет, что «ВКонтакте» предоставляет ФСБ данные своих пользователей; но в России такие законы, что на запросы ФСБ положено отвечать, это как бы и так все знают, сенсации нет. Еще письмо Дурова Суркову. Что Дуров Суркову писал — это тоже известно из книги «Код Дурова», написанной со слов основателя «ВКонтакте», но там текста письма не было, а в «Новой» он, настоящий или нет, есть — нормальное бюрократическое письмо с кучей реверансов и минимумом обязательств, «мы вас уважаем, только отстаньте».

Про ФСБ в «Новой» заголовок, про письмо Дурова подзаголовок, а действительный потенциальный скандал — где-то на периферии. Про бывшего пресс-секретаря «ВКонтакте» Цыплухина пишут, что он «судя по материалам, имеющимся в распоряжении “Новой газеты”, в большей степени трудился на АП, чем на своего основного работодателя», и цитируется письмо, как утверждает «Новая», самого Цыплухина, в котором накануне первого митинга на Болотной (тогда еще не было ясно, где он пройдет — на Болотной или на площади Революции) описывается достаточно коварная технология манипулирования потенциальными лидерами митингующих с помощью фиктивных групп «ВКонтакте».

Не бог весть какой масштабный, но настоящий, хрестоматийный политический скандал — если это все правда, то получается, что некий статусный сотрудник частной и гордящейся своей независимостью, в том числе политической, компании выполняет тайные поручения Администрации президента, использует свою позицию в компании для политических манипуляций в интересах администрации — тут и к администрации есть вопросы, и к Цыплухину, и к «Новой», про которую мы не знаем, откуда она это взяла. Политических скандалов в истории человечества было много, они всегда начинались с вопросов.

Но вопросов в итоге и не было; в соцсетях эти обсуждения еще не сползли в архивы, можно посмотреть по ключевым лидерам общественного мнения — началось тотальное «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Появись разоблачения «Новой» хотя бы двумя годами раньше, когда о «ВКонтакте» еще не писала «Афиша», зато много писал (почитайте, кстати, — по ссылке очень сильный в этом жанре текст) «Взгляд», все было бы иначе. Но сейчас «ВКонтакте» принято любить, и поэтому репутации «ВКонтакте» ничто не угрожает. Никого не смущает даже единственный бесспорный случай публичной лжи в этой истории — как раз Цыплухин заявил «Новой», что Дуров Суркову не писал, хотя Дуров в книге, вышедшей полгода назад, говорит, что писал, не скрывает.

Благодаря истории с «Новой» и «ВКонтакте» мы можем заранее описать общественную реакцию на любой будущий потенциальный русский Уотергейт — такой она и будет: если фигурантом любого большого скандала окажется кто-то, кого принято любить, никакого скандала не случится просто потому, что никто не готов ни с кем всерьез ссориться, никто не готов никого огорчать, а правды боятся даже те, кто относит ее к своим ценностям. Ханжество в каком-то смысле даже хуже цензуры.

Спустя сутки после выступления Алексея Волина о миссии журналиста это выступление кажется уже очень полезным поступком, может быть, даже сознательным; человек, по крайней мере, четко диагностировал проблему, а это первый и обязательный шаг на пути к ее решению. При этом, как часто бывает, благородный поступок Волина остался непонятым и неоцененным. Продолжая настаивать на том, что Волин — умный человек, могу предположить: он сейчас сидит, читая отклики на сказанное им, и ужасается тому, что читает.

Потому что сказанное Волиным, конечно, в минимальной степени было рассчитано на то, чтобы аудитория спорила, прав он или нет. О правоте или неправоте можно было бы говорить, если бы Волин высказал мнение, точку зрения, а это была не точка зрения, а сформулированные условия игры — то, чего хочет от журналистов власть, представителем которой Волин и формально, и неформально много лет остается. Эти условия общеизвестны, спорить с ними странно. С чем спорить — с тем, что власть хочет от прессы лояльности и послушания?

Да, конечно, хочет. Но это желание в любом случае остается желанием власти и только ее. Кто разделяет такое желание, тому логичнее идти во власть, вот буквально — в сотрудники к Алексею Волину, сидеть у него в приемной и поддакивать, когда он в очередной раз скажет, что журналист должен слушаться дядю.

А идти в журналистику, чтобы слушаться дядю или, если более мягко, чтобы просто зарабатывать, ни о чем не думая, — это вообще-то нелогично, неразумно, невыгодно, в конце концов. За серьезными заработками люди идут в другие сферы; говорят, в наркобизнесе хорошие заработки, но даже без шуток про наркобизнес — кто умеет только писать и кто мотивирован только деньгами, тот идет в пиар. Кому нравится слушаться дядю, тот идет в армию. В журналистику за такими вещами идти не стоит.

В журналистику идут за амбициями: у кого-то они писательские, у кого-то чистое тщеславие, у кого-то расчет, типа — обрасти знакомствами в сфере, о которой пишешь, и потом уйти в нее делать полноценную карьеру. Это, очевидно, амбиции не очень благородные, рациональные. А есть и благородные, буквально — сделать мир лучше, бороться с несправедливостями, вскрывать язвы; коллектив «Новой газеты» едва ли не весь укомплектован людьми с такой мотивацией. В самом деле, зачем еще можно идти в «Новую газету»? Семью кормить? Да грузчиком выгоднее работать, чем репортером «Новой».

Волинские дяди, что важно, тоже чем-то мотивированы, и тоже каждый чем-то своим. Кому-то, не будем показывать пальцем, богатый бойфренд подарил модное интернет-издание, чтобы в светской хронике вместо «имярек со спутницей» писали «имярек с модной издательницей». Кому-то Путин велел купить влиятельную газету, чтобы держать ее под контролем на всякий случай (и я даже не о «Коммерсанте»; думаете, Ковальчуки в восторге от того, что им принадлежат «Известия»?). Кому-то бескомпромиссная независимая газета нужна, чтобы лондонское общество относилось к ее владельцу не как к ветерану КГБ, а как к защитнику свободной прессы и другу Горбачева. То есть и у каждого дяди своя мотивация.

Между дядями и журналистами есть главные редакторы, такие пограничные люди, у которых работа — маневрировать между сенсацией на первой полосе и звонком от собственника. Главные редакторы тоже все разные. Кто-то орет на своих журналистов, что они ранят его в самое сердце, кто-то притворяется алкоголиком и делает вид, что не понимает, чего от него хочет дядя, — это рискованно, и рано или поздно тебя выгонят, но пока не выгнали, ты сделаешь десяток-другой первых полос, которыми всю жизнь будешь гордиться. Кто-то приучил окружающих к тому, что может рвануть на себе рубашку и сказать, что он нескольких сотрудников похоронил и поэтому не позволит вмешиваться, и очередной Бастрыкин от него шарахнется — а, понятно, бешеный. В неизбежном и непреодолимом конфликте интересов журналиста и собственника модераторская роль главного редактора невероятно важна, и каждый случай достоин толстой книги, в которой бы все это было описано в назидание потомкам. С этой ролью справляются все по-разному, но все главные редакторы — и Дмитрий Муратов с Евгенией Альбац, и Арам Габрелянов с Маргаритой Симоньян — заняты именно этим.