Я/Или ад - Егор Георгиевич Радов

— Нас трое должно быть, трое!! Мы спасем больной мир, организм, личность, я… Как же так!!!

А Иванов 3-й все продолжал и продолжал, он верил в различных богов, успокаивался и начинал сначала.

У его постели, как няньки, ходили Ивановы 1-й и 2-й. Но 3-й был упрям. Он почти что превратился уже в Егора Радова.

— А мы, мы где находимся?! — все время спрашивал Иванов 1-й. — Ведь так хорошо — попали в вену, вот уже у порога мозгов, скоро будем лечить, и вот решили — выяснить вопрос… Дьявольщина! Ну ты, ты что скажешь? — обращался он опять к Иванову 3-му.

— Кржук, — отвечал Иванов 3-й и опять отрубался. Потом он неожиданно открыл глаза и воскликнул: — Ну кто-нибудь! И ты, ты, ты… Ну, дьявол, бог, Иванов… Ну, кто-нибудь… Ну пойди сюда! Ну ты!

Иванов 1-й подскочил, как пуля.

— Ну успокойся, голубчик…

3-й обнял 1-го и стал его щупать, как бы убеждаясь, что он существует.

— Да вот он я! — заплакал наконец Иванов 1-й, потом сказал: — А вопрос-то ты решил?

— Какой вопрос!!! — закричал Иванов 3-й. — Это все равно!!! Все равно! Все равно крокодилу!!! Крокодил!!! А!

— И чего вы вообще об этом думаете! — вдруг сказал Иванов 2-й. — Ведь все это вздор, бред и чепуха.

Глава 10001

Вздор, бред, чепуха

У костра плясали три индейца и распевали чудесные песни. Вот одна их них:

Вздор, бред, чепуха!

Вздор, бред, чепуха!

Вздор, бред, чепуха!

Ивановы опять сомкнули ряды. Время опять сделало очередной финт ушами. Да здравствую я!!!

Все. Ивановы готовы к вступлению в неведомые края. Опытным путем они проверят то, что не может решить словесная дребедень. Как сказал Иванов 2-й — “вздор, бред и чепуха!”.

Часть четвертая

В мозгах

Ивановы, сжатые в кулак, вышли из своей ракеты и пошли вперед; туда, не знаю куда. Ракета осталась позади с ее приключениями, с ее милыми проблемами и чарующей неизвестностью. Ивановы чувствовали некоторую грусть при расставании с ракетой, но их влекло неизвестное будущее. Вот так всегда — все куда-то идет и идет и никогда не остановится. И жизнь идет, и смерть идет. И Ивановы шли, а перед ними расстилалась прекрасная равнина с зеленой травой: где-то лениво пели соловьи, и все было покрыто утренним туманом.

Как в поездках — ночь, страшная и черная, когда неизвестно, где спать, неизвестно, что делать, но надо идти вперед и вперед; и холодно, и нет никого, и ты заброшен всеми в своем одиночестве; но потом рассвет — и бодрость, и новый день, и твое возрождение для новых интересных вещей.

— В этом нельзя сомневаться! — говорили Ивановы друг другу. — Нельзя задумываться, что есть утреннее чувство; надо просто идти; и пускай мы говорим чепуху — это прекрасно.

Они вдыхали свежий воздух и шли вперед и вперед. И мозги были совсем рядом, они переливались в свете восхода всеми цветами радуги. И все же они были белыми как полотно.

— Многое случалось с нами, друзья! — сказал Иванов 1-й. — Но мы всегда сохраняли себя, во имя нашего дела. Могли бы мы думать, что то, на что нас посылали, окажется таким… даже совсем не таким? Да, мы недооценивали опасность… Но я так счастлив, что у нас есть наша цель, которая позволяет нам быть нечестными по отношению к познанию того, что мы видели. Наша цель рождает наше понимание. Мы абсолютно нормальны. И мы спасем тебя, мир! И построим прекрасное общество!..

Ивановы взялись за руки, и получилась прекрасная картина — у врат зари три сверкающих Иванова в кожаных куртках. Вот-вот взойдет солнце красным шаром, и все будет знойным и дневным; и пока что этот утробный рай — и соловей, и трава в тумане, и три Иванова.

Долго шли Ивановы, потом они вступили в лес. Уже наконец взошло солнце, и было тепло, но в лесу было относительно прохладно.

— А как здесь может быть видно солнце? — спросил Иванов 3-й.

Иванов 2-й в ответ стал рисовать длинную схему, в которой солнечный луч, пройдя через глаз, усваивался мозгами, мозги запечатлевали его образ, и он, отражаясь от черепной коробки, был совершенно нагляден.

Ивановы понимали, что это всего лишь иллюзия, но это не мешало им наслаждаться ею.

Потом в великолепии своем они увидели снежные горы — прекрасные, загадочные хребты, белые и сверкающие.

— Вот это уже мозги! — сказал Иванов 1-й, и они решили остановиться на привал.

Разбив палатку, они стали отдыхать и сидеть у костра. Веселые шутки раздавались до самой ночи. Иванов 3-й взял гитару, настроил ее на лирический лад и запел песню отважных мореходов. Другие Ивановы весело подпевали. Потрескивал костер. Дождь барабанил в окно.

Нет — все было гораздо лучше. Ивановы сидели очень веселые вокруг костра. Кто-то откупорил бутылку водки, и ее стали пить, закусывая консервами с корюшкой. Консервы были отвратительными, но на воздухе все хорошо идет. Иванов 3-й взял гитару, настроил ее на лирический лад и запел песню об отважных монтажниках-высотниках. Остальные со счастливыми лицами весело подпевали.

И совсем стало хорошо, когда неожиданно из тьмы к костру вышла девушка в джинсах, очень приятная на вид, и сказала неожиданно:

— Извините, у вас сигарет не найдется?

Ивановых словно поразили гром и молния. Наперебой они стали сажать девушку на самые удобные места, наливать ей водки, давать ей корюшки, печь для нее хлеб и предлагать закурить.

— Да, да. Спасибо, спасибо, — закивала девушка, чуть улыбаясь.

Иванов 3-й взял гитару, настроил ее на лирический лад и запел песню об отважных землепроходцах. Ивановы вторили ему, а девушка задумчиво смотрела ему в лицо.

Когда песня кончилась, она захлопала в ладоши и попросила еще. Иванов 3-й запел небольшой рок-н-ролл. Тут девушка совсем уже вошла в экстаз и стала дергаться в такт музыке.

— А откуда ты здесь? — спросили, опомнившись, Ивановы.

Девушка серьезно посмотрела на них.

— Не задавайте глупых вопросов! А вы откуда? Впрочем, догадываюсь. А обо мне вы потом все равно что-нибудь узнаете.

Иванов 3-й, взяв гитару и настроив ее на лирический лад, спел маленькую песенку. Девушка задумалась.

В это время Иванов 1-й отвел Иванова 2-го к палатке и попросил его ухо.

— Ну? — сказал Иванов 2-й.

— Она — мираж.

— Что?!!

— Она — мираж, усекаешь? Она мне очень нравится, понял? Ее не существует, ясно тебе наконец?

— Ннну… Ну и что? — спросил Иванов 2-й.

— Кретин! Если бы мы ее сейчас напоили — и туда-сюда…

— Но это нехорошо!

— По отношению к миражу?