В пекле огненной дуги - Виталий Мальков

— О! — Политрук указал пальцем вверх и опять усмехнулся. — Значит, понял, да? Твоя задача, в случае чего, продержаться до нашего подхода.

— Да понял, понял… — Взводный кивнул и призадумался. — Сколько будем ждать?

— Я думаю, Вася, эти хлопцы долго мешкать не будут. Раз уж им пару раз повезло, то жди их в гости опять.

— А почему вы председателю соврали? — спросил лейтенант. — Не доверяете?

— Запомни, здесь верить никому нельзя. Даже если Курбанов действительно на нашей стороне, всё равно не стоит ему говорить правду. Мало ли что. Вдруг сболтнёт кому…

Нарожный спрятал карту обратно в сумку и встал.

— Слушай мою команду! — крикнул он зычным голосом. — Окончить приём пищи! Всем проверить снаряжение. Через четверть часа выступаем…

* * *

Однажды на политзанятиях Нарожный рассказал о становлении сначала российской, а потом и советской пограничной стражи на Памире. Семён слушал с огромным интересом, и перед его мысленным взором мелькали яркие картины прошлого…

Памир вошёл в состав России в 1876 году, после разгрома враждебного Кокандского ханства русской армией генерала Скобелева. Но из-за беспечности двух русских царей — Александра II и Александра III — на Памире не были установлены границы с соседними государствами — Бухарским эмиратом, Китаем и Афганистаном. В итоге в 1883 году сюда вторглись войска афганского эмира, проявляя чудовищную жестокость к мирному населению. Местных жителей афганцы грабили, убивали и насиловали. Около тысячи памирских девушек оказались в гаремах Кабула, а сотни их были отданы афганским солдатам.

Несчастные памирцы опять обратились за помощью к русскому царю, и в 1891 году начались «Памирские походы» русского военного отряда под командованием полковника Михаила Ефимовича Ионова. За год из Бадахшана были вытеснены афганские войска и появившиеся здесь пограничные китайские посты.

А в 1892 году в местечке «урочище Шаджан», что находится на правом берегу реки Мургаб, в юртах был размещён первый пограничный отряд России на Памире. Он был назван Шаджанским. Командовал этим отрядом капитан Поликарп Алексеевич Кузнецов.

В 1893 году там, где река Акбайтал впадает в Мургаб, возле кишлака Кони-Курган, было воздвигнуто российское военное укрепление — «Пост Памирский». Разместился в нём отряд капитана Василия Николаевича Зайцева. Позже был создан Памирский отряд со штабом в кишлаке Хорог, и появились новые посты: Ишкашимский, Рушанский, Лянгарский и Шугнанский. А Памирский пост перенесли на новое место. В 1903 году были торжественно открыты новые казармы Памирского поста — просторные здания из кирпича, имевшие железные крыши.

Естественно, местные жители стали селиться вокруг русского укрепления, где было безопасно. Так и возник посёлок Мургаб. В сущности, его основателями стали начальник Памирского отряда Андрей Евгеньевич Снесарев и инженер-полковник Николай Никитич Моисеев, проектировавший все сооружения.

Российские пограничные посты служили надёжной защитой для памирских таджиков и киргизов. Кроме того, на Памире стало развиваться сельское хозяйство, так как русские привезли с собой и начали выращивать здесь новые для этих мест культуры: картофель, капусту, редьку, лук, репу. Поэтому жизнь памирцев понемногу улучшалась.

Во время Первой мировой войны начальник Памирского отряда открыл небольшие промышленные предприятия, на которых трудилось местное население. Пограничники проложили новые караванные пути, связавшие Памир с Ферганской областью, и дороги, соединившие между собой долины и кишлаки.

Параллельно развивалась и культурная жизнь памирцев. Так, в Хороге открылась русско-туземная школа, где таджики и киргизы изучали русский язык…

После образования СССР закреплению советской власти на Памире долгие годы мешали банды басмачей, которые поддерживались империалистическими державами. Местные феодалы и мусульманское духовенство ненавидели большевиков и стремились вернуть этот регион под своё влияние. Только после окончательного разгрома банд Ибрагим-бека в 1931 году на Памире стало относительно спокойно.

А 26-я отдельная Мургабская пограничная комендатура была сформирована в составе Среднеазиатского пограничного округа приказом НКВД СССР № 0041053 от 7 сентября 1939 года. В подчинение комендатуре были переданы 6 пограничных застав: «Музкол», «Кызыл-Рабад», «Тохтамыш», «Сасык-Куль», «Кара-Куль» и «Ранг-Куль». Общая протяжённость мургабского участка границы составила 707 километров. Всё это Семён знал наизусть и мог рассказать, даже если бы его неожиданно разбудили посреди ночи и спросили…

* * *

В этот раз не повезло — молоденьких таджичек в кишлаке так и не увидели. Возможно, их не выпускали из дому суровые мамаши, а может, сами не хотели показываться на глаза орлам-пограничникам. Так или иначе, но Семён был крепко раздосадован. Ещё бы…

Отряд перешёл по деревянному мосту через реку и разделился. Первое отделение во главе с политруком пошло на восток, вверх по Аличуру, а второе, возглавляемое Ларионовым, направилось к Южно-Аличурскому хребту. Там, среди нагромождений пятикилометровых вершин, протянувшихся вдоль границы на полторы сотни километров, находились удобные для прохода ущелья, через которые из соседнего Афганистана на советскую территорию время от времени просачивались караваны контрабандистов и вооружённые банды.

Отряд двигался как раз по одному из этих ущелий. Западнее располагалась застава Сасыккуль, перекрывавшая участок Памирского тракта и перевал Тагаркаты. Там банды пройти не могли, а вот восточнее имелись не перекрытые участки…

За Южно-Аличурским хребтом нёс свои холодные, хрустальные воды бурный и своенравный

Памир. Вытекая из озера Зоркуль на запад, через 118 километров он сливался с Вахандарьёй, образуя реку Пяндж, которая затем соединялась с великой среднеазиатской рекой Амударьёй, впадающей в Аральское море.

Семён страстно желал проехать верхом все эти места, чтобы увидеть своими глазами и Пяндж, и Амударью, и сам Арал. Чем дольше он пребывал на Памире, тем сильнее ощущал что-то похожее на влюблённость в этот край. Но всё же он не хотел бы остаться здесь навсегда — тоска по родной курской земле в его душе преобладала над очарованием Памира.

Ущелье постепенно сужалось, а потом и вовсе превратилось в самый настоящий каменный коридор, по дну которого текла бойкая речушка. Проехать дальше можно было только по скотопрогонной тропе, идущей вдоль правого берега. Такими тропами часто пользовались скотокрады и контрабандисты.

Вскоре берег слился со склоном ущелья в непроходимую отвесную стену. И всё же тропа продолжилась — только теперь в виде овринга. Семёну уже доводилось ходить по такой искусственной конструкции, представлявшей собой прикреплённый к скале узкий мостик, сооружённый из жердей, брёвен и ветвей, засыпанных сверху плоскими камнями и землёй. Овринг казался хрупким и ненадёжным, но на деле был вполне прочным и мог выдерживать даже всадника. В некоторых районах Памира такие искусственные тропы были единственными дорогами, соединяющими горные кишлаки между собой. Естественно, контрабандисты и бандиты тоже пользовались этими путями.