Догоняя закат - Виктория Лайт

— Что вы говорите, Дэннис… — замахала руками Дороти. — Это не имеет никакого значения… Танцуйте сколько угодно…

Дэннис протянул Кейт руку, словно ему не хватало только разрешения Дороти. Кейт собралась возмутиться. В конце концов, с какой стати он спрашивал Дороти, можно ли ему с ней потанцевать? Она не давала ему согласия на танец. Но… но Кейт на самом деле так хотелось потанцевать с Дэннисом, что все негодующие слова замерли на ее губах.

Я еще успею сделать ему замечание, успокоила себя Кейт, выходя в центр зала под руку с Дэннисом. Но когда одна его рука легла на ее талию, а другая сжала ее ладонь, Кейт осознала, что не в силах быть принципиальной. Серебряный баритон Фрэнка Синатры, казалось, проникал в самое ее сердце и лишал воли. Кейт могла только повиноваться. Повиноваться чудной музыке, плавным движениям своего партнера, который умело вел ее в танце. Дэннис не позволял себе ничего лишнего, и Кейт полностью расслабилась. Сказывалось и выпитое шампанское — в этот вечер ей совсем не думалось о том, что жена губернатора совершает непростительную глупость, танцуя с соперником мужа. Она забыла и о выборах, и о муже, и о злых языках, и о приличиях. Близость Дэнниса чрезвычайно волновала ее. Она ощущала его всей кожей, и, даже не глядя на него, отчетливо представляла себе каждую черточку его лица.

Кейт знала, что стоит ей немного повернуть голову вправо, и она уткнется носом в его подбородок, крепкий мужественный подбородок с такой соблазнительной ямочкой посередине. Она закрыла глаза, чтобы не поддаться случайному порыву, но желанное спокойствие не наступало. Все ее чувства были обострены до предела и сосредоточены на одном человеке. Его запах обволакивал ее, его прикосновения пробуждали в теле незнакомое ей прежде томление. Она жаждала услышать его голос и боялась разговаривать с ним, потому что знала, что не сможет поддерживать обычную пустую беседу. Но Харрингтон молчал, и Кейт была ему благодарна за это.

После этого танца Кейт внезапно обнаружила, что уже половина двенадцатого. Но теперь ей уже не хотелось уходить. Кошмарный благотворительный прием нравился ей все больше. Дэннис принес ей шампанское и пирожные, и Кейт казалось, что она никогда не пила и не ела ничего подобного. Дэннис по-прежнему был немногословен, но за него говорили его глаза, и страшно-сладкое чувство охватывало Кейт каждый раз, когда он ненароком дотрагивался до ее руки…

В машине, которая в половине второго увозила ее домой, Кейт прижалась разгоряченным лбом к стеклу. Виски пульсировали, немного ломило затылок, но ее переполняла радость. Настоящей жизнью вдруг дохнуло на нее, и Кейт задыхалась от восторга и страха перед неизведанным будущим. Но она ни о чем не сожалела — ни о разговоре на балконе, ни о единственном танце, ни о прощальном взгляде, который она позволила себе кинуть на Дэнниса и в котором при желании можно было прочесть многое. Этим вечером в ней произошел переворот. Словно пелена упала с глаз, и она увидела, как чудесен мир вокруг. Кейт была счастлива… ах, как счастлива она была!

Единственное, чего боялась Кейт, так это разговора с Альфредом. Он непременно будет расспрашивать ее о приеме у Дороти, и она не сумеет скрыть от него свое волнение. Он заподозрит, что она не до конца искренна с ним, и ей придется рассказать ему о Харрингтоне, разговоре на балконе, танце… Нет, об этом и подумать страшно!

Но Альфред не стал дожидаться утра, чтобы поговорить с Кейт. И она была рада — в темноте супружеской спальни ей было гораздо легче обманывать его.

— Как я понял, тебе понравилось у Дороти, — сказал Альфред, когда Кейт устроилась рядом с ним. — Ты обещала вернуться в половине двенадцатого, а сейчас уже два…

— Никто не уезжал, и мне было неудобно, — соврала Кейт.

Она легла как можно дальше от мужа, чтобы не дотрагиваться до него, и от души надеялась, что он ждал ее не для того, чтобы предаться любви.

— Тебе было не очень скучно?

Скучно? Кейт чуть не рассмеялась. Да это был самый прекрасный вечер в ее жизни!

— Я неплохо провела время, — сдержанно сказала Кейт.

— То есть тебе понравилось?

Кейт закусила губу. Неужели она чем-то выдала себя?

— Второй раз я без тебя не пойду! — отрезала она.

— Ах ты, глупышка…

Альфред пододвинулся к ней и положил руку ей на грудь. Кейт вся сжалась от отвращения. Только не сегодня, молилась она про себя, только не сегодня.

И ее мольба была услышана. Со вздохом Альфред откинулся на подушку.

— У меня был очень тяжелый вечер, — пожаловался он. — Если бы ты вернулась от Дороти пораньше… Но сейчас у меня совсем нет сил.

Кейт блаженно улыбнулась. Как замечательно, что он не видит ее лица! Через несколько минут до нее донеслось ровное сопение мужа. Но самой Кейт было не до сна. Сладкие воспоминания нахлынули на нее. Она натянула одеяло до подбородка и представила себе, что бы она сделала, если бы на расстоянии вытянутой руки от нее лежал Дэннис Харрингтон. От этой мысли по всему телу разлилось тепло. Кейт зажмурилась. Вот рука Дэнниса касается ее плеча, а его губы находят ее шею… Вот он стягивает с нее ночную рубашку с пышными кружевами, и она ладонями ощущает горячую кожу его груди…

Кейт подскочила на кровати, и Альфред недовольно заворочался во сне. Кейт прижала руки к груди. Ее сердце колотилось так, что было странно, что Альфред ничего не слышит и спокойно спит. Как тебе не стыдно, Кейт Шелли! — мысленно упрекнула она себе. Такие мысли не для примерной жены! Но что бы Кейт ни твердила себе, образ Дэнниса Харрингтона витал над ее постелью всю ночь.

На следующий день Кейт осталась дома, чтобы поработать над статьей. Время от времени она писала обозрения для искусствоведческих журналов, и эта работа доставляла ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Как замечательно, что ей не нужно зарабатывать на жизнь, а можно просто заниматься любимым делом и не думать о деньгах.

Но в это утро ей почему-то не работалось. Материал о Медее, влюбленной в героя Язона, который предал ее, должен был стать шестым в ее цикле о великих женщинах Древней Греции, и Кейт рассчитывала завершить его сегодня. Страстное томление Медеи, ее готовность пойти на преступление, лишь бы заполучить любимого, ее жажда мщения и жгучая ненависть — Кейт не жалела красок для этой статьи. Однако перечитав готовый материал сегодня, она вдруг осознала, что вся статья полна нетерпимости и осуждения. Она, автор, в каждой строчке ясно давала понять, что внезапно вспыхнувшая страсть Медеи достойна всяческого порицания, что она не имела права предавать отца, чтобы помочь любимому.

Да, все правильно. Кейт и сейчас была готова подписаться под каждым словом, но сегодня она не чувствовала в себе благородного негодования. Медея пылала от страсти, и ничто не могло погасить пожар, бушевавший в ее сердце. Она была несчастна и навлекла проклятие на себя и своего любимого, но она жила, и каждая секунда ее существования была наполнена смыслом.