Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Капитан Рейли бросил еще один взгляд на землю. Она уже придвинулась почти вплотную, и, несмотря на стремительно опускавшуюся ночь, ледяные пики сверкали, словно клыки алчного, беспощадного чудовища.

— Что ж, — кивнул капитан старшему помощнику, — начнем.

Старпом поднес к губам портативную рацию:

— На баке, говорит мостик. Приступить к сбросу топлива.

Из шлангов по обоим бортам судна ударили серебристые струи дизельного мазута, выкачиваемого из бункерных цистерн. Ветер не в силах был прорвать сплошную вязкую массу, и она растекалась толстой пленкой по воде, играя всеми цветами радуги под светом прожекторов.

Море тут же успокоилось, волны под тяжелым слоем топлива сгладились и стали мерно, величественно колыхаться под корпусом лайнера.

Капитан и старпом сразу почувствовали беспомощность полузатопленного судна, потерявшего былую легкость и подвижность.

— Мотоботы за борт, — распорядился Рейли, и старший помощник тут же передал приказ по рации.

Гидравлические стрелы шлюпбалок подняли катера с кильблоков, развернулись и свесили их за релинг. Судно провалилось к подножию очередного вала, и придавленный слоем топлива гребень прошел всего в нескольких футах под их днищами. Командиры катеров должны были внимательно наблюдать за морем и включать лебедки с таким расчетом, чтобы киль опустился на обратный скат волны, после чего — едва расцепятся автоматические замки — как можно быстрее отойти от стального борта на безопасное расстояние.

Небольшие катера раскачивались, сверкали влажными желтыми боками в свете прожекторов и, увешанные гирляндами льда, напоминали рождественские игрушки. За упрочненными стеклами иллюминаторов белели сосредоточенные лица командиров, напряженно следивших за черными волнами.

И тут толстый нейлоновый трос, удерживавший конусовидный плавучий якорь, лопнул с оглушительным треском. Оборванный конец просвистел в воздухе кончиком громадного кнута, способного перерубить человека пополам.

«Золотой авантюрист», словно сорвавшийся с узды жеребец, задрал нос, торжествуя освобождение, и беспомощно рухнул вниз, развернувшись вдоль волн и подставив ветру правый борт, над которым все еще болтались три желтых катера.

Из темноты надвинулся гигантский вал. На одном из катеров перерубили тросы, он тяжело плюхнулся на воду, замолотив малюсеньким винтом и тщетно пытаясь развернуть нос. Налетевшая волна подхватила катер и бросила его на стальной борт лайнера.

Корпус мотобота лопнул, словно перезревшая дыня. С мостика видели, как членов экипажа смело во мрак. Несколько мгновений маяки на их спасательных жилетах тускло мерцали светлячками, затем их поглотил шторм.

Передний катер раскачивался и ударялся о лайнер, как дверной молоток. Носовой конец перекрутило, корма задралась, и налетавшие волны впечатывали мотобот в борт судна. Несколько долгих минут, пока шторм превращал катер в перекрученные обломки, до старпома с капитаном доносились слабые, перекрываемые ветром крики гибнувших моряков.

Третий мотобот тоже яростно мотало. Шлюпбалочные замки не выдержали, и он сорвался с двадцатифутовой высоты, окунулся в бурлящую воду, выскочил, как желтый поплавок, и, стремительно погружаясь под косым углом, исчез в ревущей ночи.

— Боже мой, — прошептал капитан Рейли. Под резким освещением мостика его лицо казалось внезапно постаревшим. В одно мгновение он лишился половины катеров. Время оплакивать людей, которых забрало море, еще придет, а сейчас его потрясла потеря буксиров, поставив под угрозу шестьсот жизней.

— Сэр. — Голос старшего помощника дрожал, — остальные спустились удачно.

С подветренной стороны от непогоды защищал высокий борт лайнера; катера без осложнений легли на воду и отцепили тросы. Сейчас они кружили неподалеку, и лучи их прожекторов словно выщупывали ночь длинными белыми пальцами. Один катер бросился снимать команду с разбитого мотобота и уже возвращался, тяжело переваливая через гребни неистовых волн.

— Три буксира на тридцать плотов… — прошептал капитан.

Он знал, что пастухов на такое стадо недостаточно, но выбора не осталось. Сквозь завывание ветра ему слышалась канонада прибоя, грохочущего о каменистый берег. Мыс Тревоги алкал добычу.

— Спускаем плоты, — промолвил капитан и подумал: «И да поможет нам Бог».

— Номер шестнадцать! — выкрикивала Саманта. — Группа номер шестнадцать, все сюда!

Она собрала восемнадцать пассажиров, приписанных к вверенному ей спасательному плоту.

— Ну вот, все на месте, никто не потерялся. — Они стояли перед тяжелыми дверями из красного дерева, выходящими на носовую палубу. — Приготовьтесь. Как только поступит сигнал, медлить нельзя.

Захлестывающие палубу волны перекатывались на подветренную сторону и не давали воспользоваться десантной сетью для высадки на скачущие под бортом плоты. Вместо этого их надували прямо на палубе, пассажиры бросались к ним и запрыгивали внутрь в промежутке между накатами волн. И уже с людьми плот опускали на грохочущих лебедках в более спокойные воды под защитой массивного корпуса лайнера. Спасательный катер тут же цеплял плот на буксир и отводил к формирующемуся каравану.

— Готовы? — Третий помощник распахнул двери. — Быстрее! Все вместе!

— Пошли, пошли! — закричала Саманта, и пассажиры нестройной толпой вывалили на мокрый и скользкий ботдек. До поджидавшего их плота, который напоминал гигантскую желтую жабу с мерзкой пастью, было едва ли с тридцать шагов, но ветер ударил наотмашь, и до Саманты донеслись испуганные крики. Кое-кто сбился с шага и замер в нерешительности, ежась под безжалостным холодом.

— Не стоять, не стоять! Двигайтесь! — кричала Саманта и подталкивала отставших. Ей приходилось поддерживать миссис Гольдберг, чье грузное тело вдруг стало очень тяжелым и неповоротливым, как мешок с зерном.

— А ну-ка! — Третий помощник подхватил миссис Гольдберг с другой стороны, и вдвоем они втолкнули ее под купол плота.

— Отличная работа, красавица! — подбодрил Саманту моряк и весело оскалил зубы в мужественной, невероятно обаятельной улыбке. Его звали Кен, и он был старше ее на пять лет. Саманта не сомневалась, что они стали бы близки, будь у них чуть больше времени. Кен начал ухаживать за ней с той самой минуты, как она ступила на борт лайнера в Нью-Йорке. И хотя о любви говорить не стоило, ему удалось тронуть ее увлекающуюся натуру, разбудить в Саманте желание, и она постепенно уступала напору и привлекательности молодого командира. Девушка решила поддаться, но не торопилась, заигрывая и поддразнивая Кена. И вот теперь она поняла с внезапной болью, что им уже вряд ли суждено стать любовниками.

— Надо помочь остальным! — выпалила Саманта, перекрикивая завывания ветра.

— Черта с два! Залезайте, живо! — Кен бесцеремонно развернул ее к плоту. Она вползла внутрь и оглянулась на обледенелую, залитую светом дуговых ламп палубу.