Доктор Проктор и его машина времени - Ю Несбе

— Как… мило.

— Мило, да. Но я знала, что Клод Клише уже бьет тревогу, он выслал своих Гиппопотамов следом за нами. Я ничего не сказала Виктору. Зачем? Настроение у него было прекрасное, мы далеко отъехали от Парижа, очень скоро все будет позади. Когда наступил рассвет, мы проехали мимо знака с названием деревни, Виктор увидел заправку и остановился.

Я крикнула из коляски, что надо ехать дальше, нельзя останавливаться, что мы можем заправиться в Италии, до границы всего несколько километров. Но рев мотора и толстый шарф заглушили мои слова. Виктор остановился перед огромным верзилой в комбинезоне и с сигаретой в зубах, который прислонился к единственной бензоколонке. За ним читал газету, раскачиваясь на стуле, второй такой же громила. Виктор сказал, что ему нужен полный бак, и не заметил, как я выпуталась из шарфа и легла на дно коляски.

— Но зачем?

— Видишь ли, я успела прочитать, что было написано на знаке. И разглядела тех двоих. У них из пастей торчали зубы, похожие на могильные плиты. Эти верзилы смахивали…

— Знаю, — ужаснулась Лисе, — на гиппопотамов! Вы попали в Инавель! Как страшно!

— Парень в комбинезоне, наполняя бак, подозрительно посмотрел на Проктора и крикнул через плечо своему брату-близнецу: «Слышь, я чё-та подзабыл, чё там шеф сказал, как выглядит тот студентишка?» — «Да длинный такой, противный, тощий как жердь, в мотоциклетных очках, — ответил тот, не отрываясь от газеты. — Зовут, кажись, Проктор». Я обмерла: Клод Клише знал не только, что я убежала, но и с кем. А Виктор ничего не понял и просиял: «О боже, вы слышали обо мне? Ну да, я знаю, студенческая газета писала о моей ванне времени и поместила мою фотографию, но чтобы обо мне знали так далеко от Парижа…» Я перебила Виктора, громко шепнув ему: «Уезжай! Скорее уезжай!» — «Но, Жюльет, дорогая, эти отличные ребята хотят всего лишь…» — «Уезжай! Иначе сорвется наш уговор со священником!» — «Надо же заплатить за бенз…» Виктор не заметил, что Гиппопотамы уже подошли к нам почти вплотную, поэтому я приподнялась в коляске и вывернула ручку газа до предела. Мотоцикл дрогнул и рванул вперед. А я сделала сальто назад и вылетела из коляски. Я упала головой на асфальт, а шланг выскочил из бензобака и запрыгал вокруг, поливая бензином Гиппопотамов и меня.

— О нет! О нет! — воскликнула Лисе и резко наклонилась вперед, едва не опрокинув чашку кофе.

— О да! О да! — сказала Жюльет, в последний момент подхватив ее чашку. — Перед глазами у меня вспыхнули звезды, но я вскочила и на подгибающихся ногах побежала следом за мотоциклом. Гиппопотамы кинулись за мной. Отплевываясь от бензина, я звала Виктора, однако он не видел и не слышал меня — он смеялся и что-то говорил, обращаясь к коляске. Он явно думал, что я сижу там. Ему, видимо, показалось очень смешным уехать, не расплатившись за бензин.

— Вы пропали!

— Я тоже так думала. Два Гиппопотама были совсем рядом. Тот, что в комбинезоне и с сигаретой, схватил меня за волосы. И тут я услышала «бабах!», и он испарился.

— Что случилось?

— Сигарета и бензин. Плохая комбинация. Но второй почти догнал меня. Я слышала, как звенят монеты в его кармане. Слышала его тяжелое прерывистое дыхание Гиппопотама. А Виктор и не думал тормозить.

— Вдвойне хуже!

— Я чуть не впала в отчаяние. И тут я заметила шарф Виктора. Он волочился по асфальту за мотоциклом. Пальцы Гиппопотама уже царапали по моей спине. Я отчаянно рванулась вперед, ухватилась за конец шарфа и вцепилась в него изо всех сил.

— Тебя потащило по асфальту?

— Ну да. Асфальтом тут же содрало кожу на моих коленях, боль была ужасная. Тогда я вскочила на ноги и поехала следом за мотоциклом на подошвах туфель, как на водных лыжах.

— Хуже просто некуда!

— Сейчас будет, — сказала Жюльет. — Виктор по-прежнему не понимал, что происходит. Я все еще держалась за шарф, когда мы проехали поворот и направились к мосту. Рядом с мостом была табличка «Мост Гюстава Эйфеля». Я поняла, что это мой последний шанс, и, продолжая скользить, съехала на обочину, чтобы оказаться рядом с табличкой. В следующую секунду мы с шарфом стали наматываться на столб. Это была самая бешеная карусель в моей жизни. Когда я поднялась и увидела, что Виктор лежит на середине моста, а его мотоцикл немного дальше, у меня перед глазами все плыло. Я подбежала к нему. Лицо моего дорогого Виктора посинело, глаза у бедняги вылезли из орбит, он хотел что-то сказать, но не мог выдавить ни слова.

— Он был ранен?

— Ну, не очень, просто шарф его слегка придушил. Когда я ослабила шарф, он набрал в легкие воздуха и заговорил. Голос, правда, был немного странным, примерно таким… — И Жюльет произнесла тоненьким писклявым голоском: — «Что случилось, Жюльет?»

Лисе засмеялась. Жюльет тоже.

— Я сказала, что ничего страшного, что мы поедем в Рим и там поженимся. Я взяла его за руку, и мы побежали к мотоциклу. Виктор стал заводить его, но какой-то клапан был поврежден, и Виктор сказал, что теперь мы можем ехать только медленно и священнику придется подождать. И в ту же секунду я увидела на вершине холма широкий черный лимузин, который направлялся к мосту.

— Черный лимузин, — ахнула Лисе. — Гиппопотамы!

— Лимузин был жутко широким, я даже понадеялась, что он не сможет протиснуться по мосту. Но лимузин как раз вписался в ширину моста и стал приближаться к нам.

— Ну, уж теперь-то ты точно пропала!

— Да, Лисе, на этот раз я пропала. На неисправном мотоцикле нам нечего было и думать уйти от них. Внизу под мостом текла река, глубокая, черная. И я знала, что сделают Гиппопотамы, если поймают нас вместе.

— Да, — сдавленным голосом сказала Лисе. — Наполнят карманы монетами и сбросят в реку.

— Виктора — да, — кивнула Жюльет. — Но не меня. Меня они отвезут в Париж, наденут свадебное платье и повезут в церковь, где Клод Клише будет стоять в смокинге с подтяжками, с торчащими усами и ждать моего «да», чтобы наконец назвать себя барометром!

Жюльет хлопнула рукой по столу, так что кофе с молоком выплеснулся на стол, и сказала сдавленным голосом:

— Но я знала, что, если Гиппопотамы получат меня, они не станут преследовать Виктора, он им совсем не нужен. И тогда я сделала… сделала то, что должна была. — Жюльет достала из сумочки носовой платок, белый и вышитый, как и можно ожидать от носового платка настоящей баронетки. Она вытерла большую блестящую слезу. — Я солгала Виктору. Я сказала ему, что это лимузин моего папы, что он преследует нас, что мне нужно с ним поговорить. А Виктор пусть поскорее переедет через границу с Италией и ждет меня там. Он возражал, но я настояла. Я посадила его на мотоцикл, сказала ему «о ревуар», что значит «до свидания», и он уехал.

Жюльет смотрела прямо перед собой. Потом приложила платок к носу и высморкалась — громко, будто протрубив в трубу, совсем не так, как можно ожидать от баронетки.