Панк-Рок. Устная история - Джон Робб

К тринадцати годам я уже неплохо играл на гитаре. Я попросил пару дружков моей сестры научить меня нескольким вещам. Я научился за день: еще утром я не мог играть, а уже вечером играл мелодию как хренов гитарист. Я упросил одного из чуваков оставить мне его акустическую гитару. Потом выжал из нее все, что мог. Я торчал от музыки, но еще и работал, будучи пацаном.

Я сходил на пять концертов Yes подряд в лондонском Rainbow. Это был их английский тур Tales From Topographic Oceans — самого худшего из их альбомов. Это был их лучший состав: Алан Уайт, Рик Уэйкман, Стив Хау, Крис Скуайр и Джон Андерсон. Я просто как на небеса попал на тех концертах!

Под конец я уже не ходил. Я просто тусовался в Rainbow и постепенно стал помогать на сцене. Потом я обнаружил, что на них работает один из ребят из моей школы. Он меня терпеть не мог, но я спросил их, не нужна ли им помощь в туре. Они сказали, что я мог бы работать с этим парнем, Нуну, который был роуди Алана, помогал ему с барабанами. Моей работой было чистить тарелки и настраивать рабочий барабан. Я сидел рядом с Аланом и смотрел, как он играет. У него имелся каждый возможный аналоговый/акустический ударный инструмент, какой только можно себе представить, включая Moog drum (он подключается к синтезатору «Минимуг» и может издавать какие угодно звуки). Это было просто невероятно наблюдать за твоей любимой группой, которая была признана лучшей группой в мире и из-за которой ты ссорился с людьми.

Роб Ллойд:

Первой группой, от которой я зафанател, были T. Rex, но я также слушал и другую музыку. Знаю, это прозвучит умно после всего, что было, но я очень подсел на краут-рок и Stooges, MC5. В общем-то, я был в правильном возрасте в начале семидесятых: T. Rex, затем Боуи, а Боуи говорил о Velvets и Игги, так что я открывал и их для себя.

Еще был прогрессив-рок и все такое подобное. Вот вам абсолютно правдивая история. В школе была одна девчонка и она мне очень нравилась. Я попробовал с ней познакомиться, но она посчитала меня ненормальным, сказав: «Вы хорошо сойдетесь с моим братом. Ему нравится такая же музыка, как и тебе. Тебе стоит прийти к нам домой как-нибудь». Я подумал: «Не вопрос — мне этого и надо!»

В общем, я пошел к ним домой. Она никогда не хотела ничего со мной мутить, зато я познакомился с ее братом, который был чуть старше меня. Он приносил все эти пластинки из Уолверхэмптон Рекорд Лайбрэри, и это было просто круто — Beefheart, Faust, Can, Amon Duul и все такое прочее.

Мы сидели как маленькие дети, думая, что мы очень крутые, потому что слушаем такую странную музыку. В подобную музыку врубалось очень мало людей. Все остальные были длинноволосыми чуваками, слушающими Grateful Dead и Doobie Brothers. Иногда мы ходили на вечеринки и выглядели там как придурки, потому что отец не разрешал мне носить длинные волосы или платформы. Мне даже это нравилось, потому что мы выглядели так, будто мы сами были из некой субкультуры. Мы с Дейвом кайфовали от этой германской музыки и от всяких странных вещей. Так просто пластинки было не достать — они в основном были импортными. Наверное, был какой-то офигенный персонаж, который закупался для Уолверхэмптон Рекорд Лайбрэри! Я всегда буду ему очень признателен. Странно, как может кто-то, кого ты в жизни не видел, быть важной частью твоего образования. Возможно, Пил тоже крутил те же вещи — я не уверен.

Стив Северин:

Мне никогда не хотелось быть меломаном и до сих пор не хочется. В результате все мои влияния черпались из различных форм искусства. Меня естественным образом притягивают все, у кого уникальное видение и кто неизменно верен себе. Уильям Берроуз, Пол Шредер, Ино, Фрэнсис Бэкон, Жан Жене, Гленн Бранка, Игги Поп, Нино Рота, Дэвид Линч и многие другие затронули меня так, что это придало очертания моим словам и музыке.

В свое время я слушал Бифхарта, Заппу и Mothers Of Invention — нам всем понравился альбом «Матерей» Hot Rats, нам понравился их юмор. До Боуи мы серьезно сидели на немецкой группе Can, кто-то принес пластинку с собой, и мы серьезно на нее подсели.[43] Это было незадолго до того, как я стал слушать Боуи. Can открыл множество возможностей. Мне очень повезло, что я увидел первое английское выступление Can в университете Брюнел в 1973 году. Они просто вышли и играли без остановок два часа без перерыва, каждая песня просто переходила в следующую. На аудиторию это производило самый гипнотизирующий эффект. Я чувствовал себя так, словно участвовал в каком-то странном, необъяснимом ритуале.

Джейк Бернс (Stiff Little Fingers: вокал):

Мой первый альбом Led Zeppelin II я купил однажды на Рождество. Мне подарили альбом Taste, группу Рори Галлахера. Вот с чего у меня все началось: ВВС Северной Ирландии решило записать финальный предновогодний концерт Taste 1970 года в Роял Ольстер Холл, и я попал туда лишь потому, что он начался сразу после окончания футбольных матчей. Я сидел там отвесив челюсть до колен: мне тогда было двенадцать, и это оказалось тем, что я хотел бы делать! Мой отец был не в восторге. Он не хотел, чтобы из меня вышел паршивый футболист, и уж точно не желал видеть меня дерьмовым гитаристом!

Рэт Скэбис:

Я играл в группе Tor, или, как я любил их называть после того, как ушел из дома, Rot. Я жил в Кэтерэме и работал в Фэйрфилд Холлс в Кройдоне. Кэптен тоже там работал, и он был первым, с кем я сошелся. Он был моего возраста, и мы могли запросто сесть и болтать о музыке и выступавших у нас группах.

Я помню знаменитую историю о том, как запретили выступать Humble Pie, потому что Стив Марриотт заблевал всю сцену, но когда Стив Марриотт ушел из Humble Pie, они разрешили выступать его All Stars, даже не понимая, что это был тот же самый чувак! Директор сцены еще ебал мозг Джерри Ли Льюису, чтобы он не ставил ноги на пианино! А когда там играл Джон Маклафлин и его Mahavishnu Orchestra, чувак, работавший там, подумал, что это настоящий оркестр, где 130 музыкантов. Официально я там работал портье, и еще в мои обязанности входило двигать пианино — и эти 130 пюпитров для Mahavishnu Orchestra!

У нас проходили шоу Роя Кастла, Майка и Берни Уинтерс и, я всегда это рассказываю, миссис Миллз! По-моему, она была охренительная. Лучшее музыкальное образование, которое только можно было получить. Она потрясающе вела себя на сцене — это было сюрреалистично. У нее было только пианино, но она всегда играла правильные мелодии, и зал заводился. После шоу она вся была мокрая. Она выкладывалась на полную катушку. Это было очень ценным: настроение публики зависит только от самого артиста — вот чему я научился у миссис Миллз.[44]