Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала - Глэдис Митчелл

— Садитесь, пожалуйста, миссис Хобсон, — сказал инспектор. — Дело неприятное, и мы пройдем через эту его часть так скоро, как только сможем. Вы должны отвечать на мои вопросы быстро, но думайте, что говорите.

После этой прелюдии он изложил все, что она и так уже знала, по поводу событий, приведших к убийству ее мужа. Затем инспектор зачитал ей то, что она утверждала ранее.

— Итак, миссис Хобсон, вы знаете кого-либо, кто точил зуб на вашего мужа?

Но она не вспомнила никого.

— Полагаю, я единственная, сэр, — спокойно сообщила она. — Джекоб был веселым парнем, который всегда громко смеется, когда он с приятелями. Деньгами распоряжался свободно. Я никогда особенно их не видела. Пятница была для него вроде как королевским днем в пабе. Ему платили по пятницам, ну вы знаете.

— У него было что-то на уме? Ведь он приходил домой к чаю, вы сказали.

— Джекоб много болтал насчет крыши. Какая она плохая, и как он подхватил пневмонию из-за нее, и что бы он сказал старой миссис Паддикет там, в доме, когда отправится поговорить с ней об этом. Как именно он пойдет туда вот прямо сейчас, не сходя с места, но только после того, как выпьет немного, поскольку не понимает, почему он должен терять вечер и лишать себя своей капельки пива… А затем кучу всего по поводу того, что такого честного рабочего человека, как он, должны знать лучше в Макит-Лонгер, где Джекоб работал эти два месяца, красил новые дома… и так далее, и так далее, пока у меня от его трепотни не началась головная боль.

— Что навело вас на мысль, что он может свалиться в пруд миссис Паддикет?

— А, сэр, это вышло так. Когда часы пробили полночь и не было следа Джекоба, трезвого или пьяного, я подумала, что его забрал мистер Коппл за плохое поведение, или он упал в канаву, или еще он мог пойти туда, в дом, и там забрести прямиком в пруд. Конечно, я не надеялась на такое. Я только думала, что это должен быть большой пруд, где утонут все мои печали.

Инспектор усмехнулся и после паузы, потраченной на размышления, неожиданно спросил:

— Умеешь ли ты плавать, женщина?

— Нет, сэр! — воскликнула миссис Хобсон, очевидно шокированная.

Инспектор сделал пометку в блокноте, захлопнул его и информировал хозяйку дома, что она будет нужна во время расследования. Потом он покинул коттедж вместе с сержантом.

— Это она, без сомнений, — мрачно пробормотал он, пока они шли по деревенской улице. — Только вот она, разумеется, не могла этого сделать.

— Неизвестно, — сказал сержант. — У нее нет алиби, вы заметили это, сэр, полагаю?

— Алиби? Разве женщине вроде этой нужно алиби? Оно написано прямо у нее на лице крупными буквами.

— Она пришла в дом Коппла только после двенадцати часов ночи, сэр, — не сдавался сержант. — А это было через два часа после того, как Хобсона убили. Так считает доктор. Это требуется обдумать. Алиби у нее может быть или может не быть… Оно не имеет значения… Но у нее есть мотив для убийства! Привык поколачивать ее, и неслабо, тот тип. Я слышал это от Коппла и других.

— Это что, ты думаешь, женщина ростом около пяти футов, весом около семи с половиной стоунов[4] ударила такого здоровяка, как Хобсон, по голове достаточно сильно, чтобы проломить ему череп так, как ты проламываешь кончик яйца чайной ложечкой! Если бы она решила отколошматить мужа, то взяла бы кочергу и лупила бы его, когда он сидел в кресле. Хотя женщина вроде этой, вероятно, столкнула бы его со ступенек, или ткнула бы в ребра столовым ножом, или, скорее всего, отравила бы его жратву. Невозможно представить, чтобы она последовала за мужем к Лонгеру, подождала, пока он не окажется прямо под окнами, и только потом шарахнула его по голове… мы до сих пор не знаем чем, но чем-то изрядно тяжелым и, если верить доктору, тупым, даже закругленным. Не забывай, что Джекоб Хобсон был на шесть или семь дюймов выше, чем жена. Не так-то легко ударить по-настоящему сильно по голове того, кто настолько выше тебя. Затем, смотри, как могла женщина таких габаритов протащить мужа, весившего полных двенадцать стоунов, через спортивную площадку и два поля до пруда? Это невозможно. А еще подумай и о трупе в воде. Миссис Хобсон не умеет плавать, так что, я полагаю, ей пришлось бы взять мертвого мужа и бросить его на двенадцать ярдов десять дюймов вот так легко! Потом она направилась обратно в парк за статуей русалочки, которая весит семьдесят шесть фунтов, семь и три четверти унции, и швырнула ее так, чтобы прижать тело? Ну да, поскольку она не умеет плавать, то использует заклинание, чтобы привязать труп к статуе с помощью семи ярдов крепкой веревки. Я надеюсь также, что ты заметил — одна из веревок из спортзала пропала. Да, именно так все и было… а потом она проснулась.

Сержант добродушно улыбнулся.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр, — произнес он. — Но я только хотел заметить, что у миссис Хобсон есть мотив. И никакого алиби, сэр.

— Репортеры, — сказала тетушка Паддикет, — это — спортивная площадка. Объект слева от вас — яма для прыжков в длину, а фигура на переднем плане — мой внучатый племянник Фрэнсис Йеомонд. Идея спортивной площадки, репортеры… — Она замолчала и, наклонившись вперед в кресле, зонтиком, с которым редко позволяла себя разлучить, ткнула в бок одного из журналистов.

Мисс Кэддик испуганно вздохнула и, спешно переключив передачу, оттащила кресло на пару ярдов назад. В ее понимании представители прессы были почти священны. Именно так она о них и сказала, без настойчивости, но уверенно.

— Компаньонка, не будь дурой! — пропищала тетушка Паддикет, весьма разозленная тем, что ее лишили законной добычи. — Мальчишка справа меня не слушает!

— Нет, миссис Паддикет, — успокаивающе произнесла мисс Кэддик, — но мы должны подумать о habeas corpus![5] А сейчас вы наверняка немного устали. Не желаете ли вернуться в дом и отдохнуть?

Тетушка Паддикет презрительно усмехнулась на это разумное предложение.

— Инспектор и сержант явятся сюда снова вечером. Следствие в понедельник, — сообщила она. — Я отправила миссис Хобсон пять фунтов. Статуя русалочки была извлечена из глубин племянником Мальпасом Йеомондом этим утром. Мне нравится буковка «У», потому что убийство[6]. «Пайпа проходит мимо»[7], — закончила тетушка Паддикет с большим удовлетворением.

Мисс Кэддик, серьезно увлекавшаяся тем, что она сама всегда именовала английской литературой, не знала, что делать с этим удивительным te deum[8]. Поэтому решила ограничиться слабой улыбкой и кивком, чтобы показать: она опознала все упомянутые тексты. Затем мисс Кэддик повернула кресло в сторону дома, в то время как репортеры остались нарезать круги вокруг того, что они уже нарекли Гиблым прудом.