Жена врага. Я тебя присвою - Вероника Колесникова

Неужели ему понравилось гоняться за мной, и он решил дать мне еще один шанс для побега?

Впрочем, грех в такой обуви рассекать по лесу…

Подошвы начинают ныть и неприятно пульсировать, напоминая мне о вчерашней босой «прогулке». И кто это там говорил, что гулять босиком полезно?

Шумно выдыхаю воздух через нос и прижимаю к себе обувь.

Еще никто и никогда не заботился обо мне с таким трепетом. Я не думала, что человечность способен проявить тот, кто похитил меня, но он делает это не в первый раз. Что, если он просто ангел-хранитель, который спустился с небес, чтобы защитить меня от всех невзгод, укрыв своим теплым надежным крылом? Такое ведь вполне могло быть. Вспоминаю, как часто я молила Бога о помощи, как ночами рыдала в подушку… Негромко всхлипываю и кладу обувь на кровать. Мне хочется переодеться, потому что вещи на мне сейчас грязные, липкие, но… Неплохо было бы принять душ для начала. Интересно, есть такая возможность?

Заглядываю во второй пакет: в нем находится еда.

Это не полуфабрикаты.

Я отлично знаю эту упаковку. Еда из дорогого ресторана, куда Давид частенько ходил со своими друзьями. Со мной он захаживал туда крайне редко, предпочитая брать для меня еду на вынос. Я точно знала, что это до безумия вкусно, но аппетита сейчас почему-то нет. Делаю глубокий вдох и решительно поднимаюсь на ноги. На носочках приближаюсь к двери и пытаюсь прислушаться. Где сейчас находится Хищник? Уехал или наблюдает за мной со стороны?

— С-спасибо! — нерешительно говорю я, но в ответ мне лишь тишина продолжает давить на виски.

Нет. Он не ждет, не слушает, не следит за мной. Он ушел. Не слышала заводящийся мотор, поэтому, скорее всего, пока он не уехал. Но и его дыхание ставшее за эти сутки привычным, расслышать не получается, значит, он не рядом.

Вспоминаю о той девушке, которую он упоминал вчера. Он заботится точно так же о каждой своей пленнице? Или мне вдруг удалось стать особенной? Какое-то неприятное ощущение появляется внутри. Перед глазами отчего-то появляется обжигающий взгляд Хищника, которым он окинул меня, когда обрабатывал раны на ногах… Я никогда не спутаю этот взгляд, наполненный вожделением, с чем-то еще. Он смотрит так на всех своих пленниц? А может, других и нет? Что, если он принял меня за кого-то другого? Отогнав от себя эту мысль, я понимаю, что единственное, что может заставить его признаться хоть в чем-то — разговор.

Возвращаюсь к пакету с едой, открываю его и достаю деликатесы. Устрицы… Мясо по-французски… Салаты… Слюна начинает активно образовываться во рту. Я ставлю все на столик и нерешительно двигаюсь к двери, за которой, скорее всего, никого нет. Но я должна попробовать, рискнуть достучаться до него…

— Вы здесь? — зову сначала негромко, но затем делаю голос немного увереннее. — Я подумала, что вы могли бы составить мне компанию. Мне все это не съесть, а еда может испортиться… Жалко ведь выбрасывать… Вы меня слышите?

Щеки начинают пылать, как и кончики ушей. Ощущение стыда проходится по всем телу. Я чувствую себя неловко. Приглашаю похитителя провести со мной время, словно на свидание… Какая же я дуреха… Мысленно закатываю глаза и делаю глубокий вдох. Жду хоть какой-то реакции, но ее нет. Возвращаюсь к кровати и присаживаюсь на нее. Смотрю на свой рисунок и думаю, смогу ли я создать еще что-то? Получится ли у меня моделировать и дальше? Или больше мое имя никто и никогда не услышит? Глаза начинает пощипывать. Я жила этим… Дизайн был для меня той самой отдушиной, которая поддерживала, и я не могу потерять связь с ней… Кошусь на еду, стоящую на столе и вздрагиваю, потому что мне кажется, что дверная ручка дернулась. Напряженно смотрю на дверь, даже дыхание перехватывает от ожидания.

Придет ли Хищник?

Или решит держать меня и дальше в неведении, пугая своим молчанием?

Сергей

— Ты так ничего и не съела, — складываю руки на груди и киваю на стол.

Девушка поспешно убирает за спину руку, что-то скрывая. Она выглядит уставшей – под глазами залегли небольшие тени, спутанные волосы лежат копной на плече. Анжелика переоделась, и я с удовольствием смотрю на это торжество цвета, в котором она купается, сама того не осознавая.

Чувствуя, что взгляд становится жадным, голодным, с усилием воли заставляю себя посмотреть в сторону.

— Я…мне…

Прохожу в комнату и останавливаюсь прямо перед ней. Моя тень ложится на ее розоватое лицо, и я вижу, как щеки теплеют румянцем, а в глазах темной громадой нависает мужской силуэт.

Она закусывает губу, и вдруг взгляд ее меняется.

— Кто там? Кто в доме есть еще? — вдруг быстро спрашивает она. Похоже, что этот вопрос съедал ее разум изнутри, потому что, задав его, она еле заметно выдыхает.

Пожимаю плечами. Делаю резкий выпад – рукой проскальзываю по ее талии, за спину, ухватившись за предмет, который Анжелика так старательно прячет.

— Нет! Отдай! — она вскакивает вслед за мной, но я не даю ей забрать свой трофей.

Это альбом. Медленно переворачиваю страницы рубашкой вверх и внимательно смотрю, чем она занималась в мое отсутствие.

На листах – схематично нарисованные фигуры, но их одежда, костюмы, тщательно прорисованы. Для меня они черно-белые, как и все мое окружение, и очень похожи на…

— Зачем ты рисуешь тюремную робу?

Девушка оскорбленно выдыхает.

— Это совсем не тюремная роба! Отдай сейчас же!

Анжелика поджимает губы. И от этого ее движения у меня начинает дергаться глаз – хочу схватить ее за шею, хорошенько тряхнуть, притянуть к себе…

— Если я не буду ничем заниматься, то сойду с ума от неизвестности… — шепчет она, опуская голову.

— Ты умрешь, если не будешь питаться, — киваю на стол с едой.

Она щурится.

— Да пошел ты!

И вдруг делает обманное движение – как будто баскетболист с мячом – прыгает вправо, чтобы проскользнуть у меня под левой рукой…

— Стой!

Но куда там! Анжелика бежит к открытой двери, которую я не запер за собой. Она бежит громко, грузно, тяжело. Звук ее шагов отдается громом во всем доме.

Я осторожно кладу ее листы на стол. Так, чтобы они не упали и не испортились.

И только потом поворачиваюсь в сторону двери.

— Ты далеко не уйдешь…

В мгновение ока достигаю лестницы на первый этаж, хватаюсь за перила, и прыгаю вниз.

Встаю во весь рост и на меня налетает взлохмаченная Анжелика, которая только что бегом спустилась с лестницы. Она не может удержать равновесие, и двумя руками хватается за мои плечи, а я удерживаю ее за талию. Наши тела соприкасаются, и я притягиваю ее к себе ближе, так близко, чтобы впечатать в себя, вобрать все оттенки ее заполошного цвета.