Янтарь в болоте - Дарья Кузнецова

– То есть, погоди, она с обоими?.. – удивилась Алёна. – А что же мне говорила про честь девичью?!

– И как бы только с двумя, – насмешливо отмахнулась Степанида. – Привыкай. Тут небось половина девиц при дворце – не девицы давно, но тайну блюдут. Здесь главное – что снаружи, не что внутри.

– Как-то это… нечестно, – с трудом подобрала Алёна слово.

– Честно! Ишь чего удумала, честность ей подавай! – Стеша пренебрежительно фыркнула. – Ну ладно, ты дальше-то слушать будешь?

– А это еще не все?

– Самое начало! Вьюжин тогда шум поднимать не стал, а когда младенчик родился – и вовсе оказалось, что угадала она, алатырник отцовство подтвердил. Или не угадала, а раньше проверила, некоторые лекари такое умеют. Вьюжин горевал недолго, женился, и поудачнее, чем князь Краснов. Да только с княгиней спустя много лет столкнулся, когда та овдовела. Мужа она как будто к Матушке и не отправляла, там вроде бы чисто все вышло, а вот отца твоего едва не уморила.

– Погоди, как так? Родного сына?! – еще больше растерялась Алёна.

– До власти жадная была, не хотела княжество передавать, задумала Ивана с ума свести, чтобы от его имени править. Ярослав его спас, тогда еще наследник. Заметил перед отъездом в поместье, что с дружком верным неладное творится, встревожился, видно, почуял что-то. Лекаря княжеского привез, Вьюжина тоже, ну и вскрылось. С тех пор княгиня во вдовьем доме и кукует. Может, и стоило ее куда подальше сослать, а то и вовсе казнить, но старый князь мудрым был. Для такой, как она, безвестность в глуши страшнее казни и застенков. Ты чего так скривилась? Не люба родня? – усмехнулась Степанида.

– Жила без такой родни двадцать лет и еще бы прожила, – честно ответила алатырница. – В голове не укладывается… Своего сына, первенца! Всякое в народе случалось, в голодные годы детей в лес относили, когда прокормить не могли. Колотят бывает, кто без ума или пьет без меры. Но вот так, чтобы холодным рассудком, своею волей, не от голода и безысходности… Никогда такого не пойму! Стеша, давай мы поскорее этого убийцу найдем, хорошо?

Рыжая в ответ рассмеялась, но обещать лишнего не стала.

К счастью, до вечера больше никого к новоявленной княгине не принесло. Посоветовавшись с помощницей, Алёна решила тратить время на посиделках не совсем уж попусту и кроме шитья взять еще книгу. Библиотека в княжеских палатах была, и была она хороша и огромна, и сложнее всего оказалось не выдать себя и не спросить какой-нибудь редкий том, о которых в алатырской школе рассказывали, но каких там не водилось. Но даже среди приличного для молодой княгини нашлось из чего выбрать. Сошлись в конце на сказаниях о начале времен, такого полного собрания Алёна прежде не встречала.

Рыжая потешалась над подопечной из-за размера книги, которая в корзинку для рукоделия не влезала, но всерьез не спорила. Тем более, к радости Алёны, над этим огромным трудом поработали и алатырники, так что весила книга много меньше, чем могла бы. И, видно, благодаря чарам же старую ценную книгу разрешили взять к себе: те защищали не только от порчи и грязи, но и от кражи, вынести ее за пределы княжеских палат было нельзя.

Степанида тоже взяла себе что-то для чтения и провожать подопечную не пошла. Точнее, она предложила, но Алёна отказалась: не всегда же рядом будет нянька, надо и самой учиться. Язык, говорят, и до Китежа доведет, а ей так далеко не надо, она уже тут.

Молодой парень, совсем еще мальчишка, который попался Алёне на пути и у которого она узнавала дорогу, вопросу очень удивился. Два раза переспросил, точно ли нужны Моховые покои, и под его изумленным взглядом Алёна всерьез засомневалась. А потом рассердилась и на себя, и на мальчишку. Есть такие покои? Есть. Значит, веди, нечего глупые вопросы задавать!

К недоумению алатырницы, повели ее прочь из княгининого терема. От этого она еще сильнее засомневалась, потому что посиделки как будто планировались в женском кругу, так почему там? Но тут же себя успокоила: если окажется, что что-то не так поняла или запомнила, извинится и выйдет. Не к голодным же волкам ее в клетку втолкнут!

– Вот. – Шмыгнув носом, парнишка ткнул пальцем в высокую темную окованную дверь в хмуром тупике. Вот уж действительно – Моховые! Сразу с порога. И ведь как забавно совпало, практически по месту службы.

Алёна окинула дверь уважительным взглядом – не всякий таран возьмет. Интересно, что же за такой прятали? Не казну, конечно, большие ценности всегда в подклети без окон хранят, но не просто же так эту дверь посреди терема поставили? Да и с посиделками явно какая-то путаница вышла, вряд ли тут найдется тихая светлая горница.

Алатырница запоздало решила расспросить проводника подробнее, оглянулась – а мальчишки и след простыл. Осталось только пожать плечами и рискнуть.

Стучать она не стала, – тут колотушка нужна, чтобы внутри услышали! – просто потянула за ручку. Если никого нет и входить нельзя, то будет заперто, верно?

Дверь поддалась, и поддалась неожиданно легко, без подспудно ожидавшегося скрипа. Тяжелое полотно мягко повернулось на петлях, впуская девушку в сумрачную комнату. Сразу стало ясно, отчего покои – Моховые: пол выложен немного пористым шершавым зеленым камнем, и стены зеленые, с тонкими золотыми узорами. И мебель не то из болотного дерева, не то ловко под него выполнена. А впрочем, уж в великокняжеских палатах вряд ли найдется место подделке!

Но обстановку полупустой комнаты Алёна отметила мельком, взгляд прочно зацепился за единственного человека, находившегося здесь. Нестарый плечистый мужчина без бороды, с короткими рыжими волосами, с закрытым черной повязкой глазом, одетый по-простому – рубаха, штаны темные, кабы не сапоги высокие – за слугу сошел бы. Он вольготно расселся в кресле, согнув одну ногу и упираясь пяткой в сиденье, прямо на столе лежал кусок окорока и ополовиненная краюха хлеба, стояла темная бутылка. На глазах Алёны мужчина кинжалом – точно ведь кинжалом, не просто ножом! – отхватил от окорока шмат и бросил лежащему у ног огромному псу.

Тот гостью как раз заметил, но волнения не проявил и охотно отвлекся на подачку, а там и человек поднял взгляд.

Алёна столько раз рисовала в воображении это мгновение, что напрочь забыла, где находится. Сделала шаг вперед, легко перебросила корзинку с рукоделием в левую руку, правую вскинула к плечу и звонко проговорила затверженные за время службы слова:

– Хорунжий пятой Моховой заставы Алёна… – Запнулась, не сообразив, какую фамилию нужно назвать, а потом и вовсе осеклась, понимая, что говорит совсем не то.

– Оригинальный подкат, – пробормотал мужчина.

– Что? – Алатырница сказанного не поняла и оттого переспросила – быстро и бездумно, иначе точно не решилась бы рта раскрыть.

– Говорю, это что-то новенькое, – ответил он. – Кто подучил?

– Чему? – совсем растерялась девушка и обеими руками ухватилась за ручку корзинки, словно за спасительную веревку, которая единственная могла вытащить из трещины.