Сага о диком норде - Наталья Бутырская

В наших краях такие дома бы раздавило снегом, а наружную дверь и вовсе было бы не открыть из-за сугробов, но тут такое жилище вполне подходило. Готовили малахи на обычном очаге, и в это время двери держали открытыми, чтобы не задохнуться в дыму.

Внутри, кроме каменного очага подальше от деревянных стен, были еще широкие лавки да стол, по стенам полки с утварью. Еще в каждом доме был вырыт отнорок, где хранили снедь. На стенах и лавках — волчьи, лисьи и заячьи шкуры.

Огородов и полей я не приметил, как и загонов для скота, словно малахи жили лишь охотой и рыбалкой. Ткать они умели, шили одежду не только из шкур, но и из конопляного или крапивного волокна.

А вот к огромным пиршествам на сто человек их дома не подходили, потому малахи вытащили лавки и столы на улицу, развели несколько костров, на которых сразу и готовили. Они убили пару кабанов и лося, тощеватых и жестковатых, но под горько-ароматную настойку это мясо пошло неплохо. Еще были грибы, запеченная на углях рыба, лепешки из непонятной горькой муки, дикие яблоки в меду, ягодный напиток и какие-то невиданные доселе блюда. Кажется, там были даже лягушачьи лапки, но я не был в том уверен, хрустели они просто замечательно.

Полузубый, Альрик и большухи сидели в стороне, а жрец, куда же без него, стоял позади и пересказывал их речи.

Я вдруг подумал, а что если жрец врет? Что если он перескажет слова как-нибудь иначе? Никто не сможет раскрыть обман. Правда, я не знал, зачем это могло бы ему понадобиться, ведь мир между бриттами и малахами и ему на руку. Он сможет бегать сразу меж тремя народами, знать все обычаи и везде рассказывать про своего бога. Вот только малахи без мяса вымрут сразу, зерна-то они не сеют.

А потом я сообразил, что теперь Альрик сильнее жреца, и если что, сможет убить его. Хотя убивать вот прямо сейчас нельзя, сначала нужно раздобыть сердце твари. И поскорее бы. Может, малахи нам по дружбе подскажут, где ближайшие твари водятся? А бритты бы подсобили, если тварь окажется слишком сильна.

Еще через пару кружек настойки пришла новая мысль. А ведь Альрик теперь сильнее Скирикра! Самое время отыскать этого слизневого откормыша и сжечь его корабль. Хотя нет, корабль лучше забрать себе, а сжечь самого Скирикра. Хотя нет, слишком велика честь — быть сожженным. Да и корабль, говорят, у него приметный. Нам на таком лучше мимо Сторборга не проплывать, а то дед и папка Скирикра приметят, и всё! Значит, Скирикра оттащить в болото и притопить прямо там, корабль его сжечь, а хирдманов… Коли поубивать их, так мы весь Бриттланд против себя поставим. Снова к бриттам бежать? Или того хуже — к малахам?

Поморщившись от настойки, чья горечь с каждым глотком всё больше резала глотку, я придумал отличный план: Скирикра убить, хирдманов тоже, а корабль взять и уйти из Бриттланда! Куда, я пока не придумал. Можно и на Север вернуться, а можно и дальше на юга поплыть. А что? Посмотреть на сарапские земли, проверить, так ли уж печет их солнце!

И так мне эта мысль понравилась, что я решил поделиться ей с Альриком.

С некоторым трудом поднялся с лавки, подошел к хёвдингу.

— Альрик, я ведь что придумал…

Полузубый продолжил говорить, не обращая на меня внимания:

— … остаться до весны у нас. Тварь какую отыщем. Жаль, что драугры не подойдут. Уже трех или четырех за зиму видели. Хорошо, хоть мимо идут, нас не трогают.

— А откуда идут?

— Известно откуда. С болот. Ведь кто утоп, того по обычаю не похоронишь. А если не похоронить, так ведь и встать покойник сможет.

— Ты чего хотел? — обратился ко мне Альрик.

Я почесал макушку. Ведь точно была хорошая мысль! Да по дороге растерял всё.

— Дранк! — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Дранк, — отозвались Плосконосый, Простодушный и Булочка.

— Дранк, — улыбнулся хёвдинг.

Уж не знаю, какими они там клятвами обменивались, может, руки резали да кровь мешали, но после пира недоверие малахов к Безлицым ушло, по крайней мере, со стороны большух. Мы возвращались в земли бриттов уже не по лесам и горам, а через селения. Каждую ночь останавливались в новой деревушке, ели, пили, спали с женщинами. Самым желанным из нас был Альрик. В каждом роду две-три малахи жаждали заполучить от него ребенка. Хотя нашлись и недоброжелатели.

Многие высокорунные воины, что были с нами на охоте, явно не согласились с решением большух. Жрец пересказал некоторые их разговоры. Мол, большухи зря отдали силу чужаку. Плевать на усиление или ослабление родов, но измененный был малахом, в его развитие вкладывались малахи, и две последние руны измененный получил за смерти малахов. Так почему же всю выгоду получил чужак? Разве он бежал перед тварью, заманивая его в ловушку? Разве он отдал своих людей?

Большухам высказывать недовольство малахи боялись, почтение вбивалось в них с рождения, но никто не мешал им ненавидеть чужаков, ведь недоверие к безлицым также воспитывалось с детства.

Потому мы, бритты и норды, все время были настороже. Поначалу это были невинные шуточки вроде подброшенной травки в еду, после чего мы полночи проводили в кустах со спущенными штанами, парочки ядовитых змеек, запущенных в одеяла. Хускарл не умрет от их укуса, но несколько дней помается.

Мы стали готовить на себя отдельно, выставляли на ночь сторожей и терпели. Бриттам нужен был этот союз. Полузубый каждый день начинал с того, что напоминал своим людям, зачем они здесь. Впрочем, все горячие и безрассудные бритты были вырезаны три года назад, выжили лишь воины с железным терпением и крепкими нервами. Вон, даже меня не убили в свое время, несмотря на то, что я оскорбил их богинь.

А ульверы уже понемногу закипали. Кроме Альрика, конечно. Вот только он-то шел бок о бок с большухами, жрецом и Полузубым, а мы — бок о бок с малахами.

Шли неспешно, не так, как на охоту: рано останавливались на ночевку, поздно поднимались. Я научился угадывать поселения малахов среди деревьев и гор. У каждого рода помимо краски на лице находились и какие-то другие особенности. Например, в одном поселении на стволе дерева был вырезан медведь, и их жилища утепляли шкуры всех лесных обитателей, помимо медвежьих. В другом при строительстве домов больше полагались на глину, чем на дерево. Где-то предпочитали луки со стрелами, а где-то все ходили с копьями, даже маленькие дети, еще не доросшие до руны.

И везде нас кормили и поили, но без особого радушия, как незваных гостей, которых и выгнать стыдно, и потчевать не хочется. Словно чем дальше мы уходили от трупа измененного, тем сильнее таяла благодарность малахов. А вместе с ней таяло и наше сопровождение: воины, добравшись до родных мест, разбегались по домам. Как-то незаметно мы потеряли и солнечного жреца. Он решил пожить с малахами. Разошлись и большухи, кроме одной, самой первой из рода Синелицых.

Вот тогда-то и грянуло.

Наутро Полузубый недосчитался одного из своих людей, Жареного. Я с пропавшим никогда не разговаривал. Три года назад ему поджарили лицо, и нордов с тех пор он, прямо сказать, недолюбливал. Пару раз мы с ним смахивались под присмотром Полузубого, и это были очень короткие поединки: он меня мгновенно вбивал в землю и уходил. Словом, не самый слабый бритт.