Философия в будуаре, или Безнравственные наставники - Маркиз Де Сад

ЭЖЕНИ. - Моя дорогая, да я знаю склад твоего ума: тызаходила ещё дальше...

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Разве это возможно?

ЭЖЕНИ. - О да! И вот как я это представляю: не говорила литы мне, что самые восхитительные порывы души рождает воображение?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Да, я это говорила.

ЭЖЕНИ. - Тогда, позволяя блуждать воображению, предоставляяему свободу переступать последние границы, установленные религией, приличием,человечностью, добродетелью, одним словом, всеми лицемерными обязанностями - неокажется ли, что выверты воображения станут чудовищными?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Несомненно.

ЭЖЕНИ. - Не правда ли, что безмерность этих причуд возбудитвоображение ещё больше?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Нет ничего справедливее.

ЭЖЕНИ. - Если это так, то, чем больше мы алчем возбуждения,чем больше неистовых волнений мы возжелаем, тем больше власти мы должны датьнашему воображению мы должны довести его до немыслимых пределов и благодаряэтому наше наслаждение усилится, расширяя путь, по которому движется разум,и...

ДОЛЬМАНСЕ, целуя Эжени. - Изумительно!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Какой прогресс у этой маленькойнегодницы, и за какое короткое время! Но ты знаешь, моя милочка, что подорожке, которую ты нам указала, можно зайти слишком далеко?

ЭЖЕНИ. - Да, я хорошо понимаю это. И поскольку я несобираюсь подчиняться никаким запретам, ты представляешь, до чего можно дойти.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - До преступления, порочное существо, досамых чёрных и ужасных преступлений.

ЭЖЕНИ, тихим и прерывающимся голосом. - Но ты говоришь, чтопреступлений не существует... и вообще, всё это лишь для воспламенения ума:только фантазируешь, но ничего не делаешь.

ДОЛЬМАНСЕ. - Но ведь так сладко исполнять свои фантазии.

ЭЖЕНИ, краснея. - Тогда исполняйте... Не хотите ли вы, милыенаставники, уверить меня в том, что вы никогда не осуществляли задуманное?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Мне иногда удавалось.

ЭЖЕНИ. - Вот видишь!

ДОЛЬМАНСЕ. - Ах, какая головка!

ЭЖЕНИ, продолжая. - Я тебя спрашиваю: о чём ты мечтала и чтоты сделала, чтобы осуществить свою мечту?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ, запинаясь. - Как-нибудь, Эжени, я...расскажу тебе о своей жизни. Продолжим обучение... Ты меня принуждаешь говоритьтакие вещи...

такие...

ЭЖЕНИ. - Ну, вот, я поняла, что ты любишь меня не до такойстепени, чтобы открыть мне свою душу. Я буду ждать столько, сколько тыпожелаешь. А теперь вернёмся к нашей теме. Скажи, дорогая, кто был тотсчастливец кто позаботился о твоих первинках?

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Мой брат - он обожал меня с детства. Сранних лет мы частенько забавлялись, не доходя до самого конца. Я обещалаотдаться ему сразу, как выйду замуж, и сдержала слово. К счастью, мой мужничего не повредил, и брату досталось всё. Мы продолжаем нашу связь, но нестесняя друг друга каждый из нас погружается в священный разврат, мы дажеоказываем взаимные услуги: я поставляю ему женщин, а он знакомит меня смужчинами.

ЭЖЕНИ. - Прекрасно устроились! Но разве кровосмешение неявляется преступлением?

ДОЛЬМАНСЕ. - Как можно считать преступлением нежнейшиесоюзы, созданные Природой - те, что она особенно настойчиво предписывает нам итак ласково советует! Подумайте, Эжени, разве смог бы человеческий род после страшнейшихкатастроф, постигших нашу планету, воспроизвестись без помощи кровосмешения?Разве не находим мы примеры и доказательства в книгах, которые христианствочтит так высоко? Каким иным способом, кроме кровосмешения мог сохраниться родАдама [3] и род Ноя? Скурпулёзно исследуйте, изучите повсеместные обычаи: вывезде найдёте, что кровосмешение было разрешено и рассматривалось как мудрыйзакон, созданный для упрочения семейных связей. Одним словом, если любовьвозникает от сходства, то может ли она быть более совершенной, чем между братоми сестрой, между отцом и дочерью? Необоснованная хитрость, возникшая из-заопасения, что некоторые семейства станут излишне могущественными, наложилазапрет на кровосмешение в наших обычаях. Но не будем же дурачить себя до такойстепени, чтобы принять за естественный закон то, что диктуется выгодой ичестолюбием! Заглянем в своё сердце - вот куда я всегда отсылаю нашихпедантичных моралистов. Сердце нам подскажет, что нет ничего прекраснееплотской связи между членами семьи. Так перестанем же ослепляться чувствамибрата к сестре, отца к дочери. Напрасно один или другой пытаются прикрыть их спомощью маски законной нежности: неистовая любовь, это удивительное чувство,воспламеняющее их, единственное чувство, что Природа вложила в их сердца. Такудвоим же, утроим эти восхитительные кровосмешения, умножим их, не опасаясьничего, и поверим, что чем ближе родство у предмета наших желаний, тем сильнееочарование при наслаждении им.

Один мой приятель живёт с дочерью, которую он прижил отсобственной матери. А неделю назад он лишил невинности тринадцатилетнегомальчика плод сожительства с этой девицей. Через несколько лет этот молодойчеловек женится на своей матери - такова воля моего приятеля. Судьба всегдапотакала его замыслам мне известно, что его намерение - насладиться плодамиэтого брака, и у него есть все основания на это надеяться, потому что он ещёдостаточно молод. Видите, нежная Эжени, каким множеством кровосмешений ипреступлений запятнал бы себя этот достойный человек, если бы истина хоть найоту существовала в предрассудке, представляющим эти связи как зло.

Короче, во всех подобных вещах я исхожу из принципа: если быПрироде было угодно запретить содомские наслаждения, кровосмесительныеотношения, мастурбацию и прочее, позволила бы она, чтобы мы находили в нихстолько радости?

Невозможно представить, чтобы она терпела надругательстванад собой.

ЭЖЕНИ. - О! Мои божественные наставники! Я теперь вижу, что,согласно вашим принципам, в мире очень мало преступлений, и мы можем безмятежноследовать всем нашим желаниям, какими бы странными те ни показались глупцам,которым всё представляется оскорбительным и угрожающим и которые тупо принимаютсоциальные установления за святые законы Природы. Но всё же, друзья мои, согласитесь,по крайней мере, что существуют абсолютно возмутительные поступки, бесспорнопреступные, даже если они приносят радость Природе. Мне нетрудно согласиться свами, что Природа, изобретательная как в существах, что она создаёт, так и вприхотях, которыми она их наделяет, подчас толкает нас на жестокие поступки. Ноесли, предаваясь извращениям, мы уступим шокирующим советам Природы, не зайдёмли мы слишком далеко, коль станем, предположим, покушаться на жизнь ближних? Янадеюсь, что уж здесь вы согласитесь со мной, что подобное действие естьпреступление.