Философия в будуаре, или Безнравственные наставники - Маркиз Де Сад

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Тогда возьми хуй в рот и пососичуть-чуть.

ЭЖЕНИ (делает это). - Так?

ДОЛЬМАНСЕ. - Сладкий ротик! Какое тепло! Он для меня не хужепрелестнейшей из жоп!.. Сладострастная, чуткая, искусная женщина, никогда неотказывай своим любовникам в этом наслаждении: оно навсегда привяжет их ктебе... О, Боже, разъеби его в рот!..

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ах, какое кощунство, мой друг!

ДОЛЬМАНСЕ. - Вашу жопу, мадам, пожалуйста... Дайте же еёмне, я буду её целовать, пока меня сосут, и пусть вас не удивляют моивыражения: одно из любимейших моих удовольствий - проклинать Бога, когда у менястоит, тогда я возбуждаюсь в тысячу раз сильнее и полнюсь ненавистью ипрезрением к этой фикции. Мне бы хотелось изыскать лучший способ для ещёбольшего оскорбления и надругательства и когда отвратительные размышленияприводят к выводу о полнейшем ничтожестве этого омерзительного предмета моейненависти, я выхожу из себя, и возникает желание восстановить призрак, дабыярость моя имела хоть какую-то цель. Делайте, как я, очаровательные женщины, ивы увидите, что подобные речи непременно увеличат ваше сластолюбие. Но, Божьепроклятье! Я чувствую, что, как ни велико наслаждение, мне надо покинуть этотбожественный ротик... иначе я оставлю в нём малафейку!... Ну, Эжени,подвиньтесь! Давайте исполним сцену, которую я предлагал, и все трое погрузимсяв сладострастнейшее опьянение. (Становятся в позы.)

ЭЖЕНИ. - Мой дорогой, я опасаюсь, что ваши усилия напрасны: слишкомвелико несоответствие.

ДОЛЬМАНСЕ. - Отчего же? Я каждый день ебу в жопу самых юных.Так, вчера я вот этим хуем лишил невинности семилетнего мальчика, причём менее,чем за три минуты... Смелее, Эжени, смелее!..

ЭЖЕНИ. - Ах! Вы меня разрываете!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Поосторожнее, Дольмансе, я отвечаю заэто существо.

ДОЛЬМАНСЕ. - Подрочите её, мадам, тогда ей будет не такбольно. Всё в порядке - я вошёл до упора.

ЭЖЕНИ. - О, небо! Это не так-то легко... Видите пот у меняна лбу, дорогой друг... Ах, Боже! Я никогда не испытывала таких страданий!..

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Вот ты и наполовину лишенадевственности, моя милая.

Теперь ты можешь называться женщиной - эта честь стоитнекоторого неудобства. Но разве тебя не тешат мои пальцы?

ЭЖЕНИ. - Я бы не вынесла без них!.. Щекочи, три, мойангел... Я чувствую, что боль постепенно превращается в удовольствие...Глубже!.. Заталкивай, Дольмансе! Пихай, пихай! О, я умираю!..

ДОЛЬМАНСЕ. - О, Богоёбанная распиздень! Сменим позу, ябольше не могу сдерживать... Ваш зад, мадам, умоляю... Лягте, поскорее, как ясказал.

(Перемещаются, и Дольмансе продолжает.) Здесь мне попроще...Как легко проникает хуй! Эта благородная жопа, мадам, не менее восхитительна,чем...

ЭЖЕНИ. - Я в той позе, в какой нужно, Дольмансе?

ДОЛЬМАНСЕ. - Восхитительно! Эта дивная девственная, пиздёнкаполностью моя. О, я виноват, я злодей, я знаю это: такие прелести созданы недля моих глаз.

Но желание дать этому ребёнку первые уроки сладострастия -куда важнее всего прочего. Я хочу заставить её истечь соками... Я хочу выпитьеё до дна...

(Он сосёт её.)

ЭЖЕНИ. - Я умираю от наслаждения, я больше не могу!

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - А я кончаю! Ах, еби!.. еби! Дольмансе, яспускаю!..

ЭЖЕНИ. - И я, моя милая! Боже, как он сосёт меня!..

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Выругайся же, поблядушка,покощунствуй!.. Выкрикни богохульство!..

ЭЖЕНИ. - Хорошо же, будь ты проклят! Я спускаю... Будь тыпроклят!.. О, как сладко я пьяна!..

ДОЛЬМАНСЕ. - На место, Эжени, встаньте в прежнюю позу! Я былбы дурак, если бы потакал этим маневрированиям и перемещениям. (Эжени принимаетпрежнюю позу.) Вот хорошо! Снова я в своём первоначальном месте и пристанище...покажите мне дырку, раскройте ягодицы. Я пососу из неё в своё удовольствие...Как я люблю целовать жопу, которую только что выеб!.. А вы лижите мою, пока явыплёскиваю сперму вглубь жопы вашей подружки...

Поверите ли, мадам? На этот раз он входит без всякогоусилия! Ах, блядь, блядь!

Вы не представляете себе, как она его сжимает, каксдавливает! Боже ёбаный!

Какой экстаз!.. Ах! Он там! Всё! Больше не могу терпеть...Течёт... моя жидкость течёт!.. И я умираю!..

ЭЖЕНИ. - Он и меня уморил, моя милая, клянусь тебе...

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Негодница! Как же быстро она вошла вовкус!

ДОЛЬМАНСЕ. - Я знаю бессчётное число девушек её возраста,которых ничто в мире не заставит наслаждаться иным способом - важно тольконачать. Стоит женщине отведать этот - и она не захочет иной стряпни!.. О!небеса! Я истощён позвольте мне хоть перевести дух, несколько мновений отдыха,пожалуйста.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Вот они, мужчины, моя дорогая: едва онивзглянули на нас - и всё: их желания удовлетворены. А исчезновение желанияведёт их к отвращению, а отвращение - к презрению.

ДОЛЬМАНСЕ, (холодно.) - К чему оскорбления, моябожественная! (Они обнимаются.) Вы обе созданы только для славословия, в какомбы состоянии мужчина ни находился.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Утешься, Эжени. Если мужчины приобрелиправо игнорировать нас, когда они удовлетворены, не имеем ли и мы правопрезирать их, когда на то вынуждает нас их поведение? Если Тиберий приносил вжертву Капрее тех, кто только что удовлетворил его страсть, [5] Зингуа,африканская королева, тоже приносила в жертву своих любовников. [6]

ДОЛЬМАНСЕ. - Эти крайности, весьма примитивные и хорошо мнеизвестные, мы с вами никогда не должны совершать по отношению друг к другу.Волк волка не сожрёт - гласит поговорка она тривиальна, но, тем не менее,справедлива.

Друзья мои, не страшитесь меня: быть может, я заставлю васделать зло, но вам я не причиню никакого.

ЭЖЕНИ. - О, нет, моя дорогая, я смею ручаться, что Дольмансене злоупотребит нашей благосклонностью я верю в его порядочность развратника:она - самая надёжная. Но вернём нашего наставника в область его теорий изаймёмся, умоляю, пока наши чувства не остыли, тем грандиозным планом, которыйнас так воспламенил.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Как, ты серьёзно об этом думаешь? А я-тосчитала, что это лишь игра воображения.

ЭЖЕНИ. - Это самое сильное веление моего сердца и я неуспокоюсь, пока преступление не совершится.

Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Хорошо-хорошо. Но, подумай, ведь этотвоя мать пощади её.

ЭЖЕНИ. - Это лишь благородное звание!