Милое коварство - Светлана Лубенец

Дмитрий сначала отвернулся от нее и даже хотел пройти в глубь салона, но все-таки не выдержал. Он подошел к ней вплотную, достал из кармана не очень свежий платок и вытер ей слезы. Потом сказал:

– Я сейчас на работе… Еду в арбитраж, поэтому… В общем, сегодня я жду тебя на нашем месте в семь часов вечера.

– Я… я не приду… – прошептала Анна Сергеевна.

– Придешь, Аня… Нам не жить друг без друга… – сказал он и выскочил на следующей же остановке.

Ровно в семь часов Анна Сергеевна победно посмотрела на настенные часы и сказала себе: «Ну что! Сказала: не пойду – и не пошла!» Очень довольная собой, она разложила по столу тетради седьмого «В» и даже одну проверила. Потом бросила красную ручку на стол и начала судорожно одеваться. На станции метро, где они обычно встречались с Димой, она была уже в половине восьмого. «Только бы не ушел! Только бы не ушел! – билось у Анны Сергеевны в мозгу. – Если уйдет, то все…» Что означало это «все», она не знала, но оно ощущалось ею как конец света.

Дима не ушел. Он с потерянным лицом стоял возле киоска с сувенирами и нервно кусал губы. Анна Сергеевна пулей вылетела ему навстречу и сразу угодила в объятия. Они неприлично долго целовались в людном месте, рискуя попасться на глаза знакомым и не в силах оторваться друг от друга. Первым отпрянул Дмитрий, схватил ее за руку и потянул за собой:

– Пошли…

– Куда? – еле выдохнула Анна Сергеевна.

– Поймаем такси.

– З-зачем? – Она, дернув его за руку, остановилась.

– Ань… Поедем… пожалуйста… – просительно сказал Артемов. – У меня есть ключи от одной квартиры… В общем, друг дал… Он там сейчас не живет…

– Вроде как… в номера… – невесело усмехнулась Анна Сергеевна.

– Ну и что в этом плохого? – жестко спросил он.

– Да все плохо, Дима… Но я… я все равно поеду… – И она посмотрела на Артемова с такой любовью, что у него нервно задрожала щека.

…Димин друг, видимо, давно не был в собственной квартире. На полу и на всех горизонтальных поверхностях мебели лежал слой махровой пыли. Анна Сергеевна подошла в комнате к столу и пальцем написала на пыльной столешнице: «Что нам делать, Дима?» Дмитрий обнял ее со спины за плечи, поцеловал в шею и ответил:

– Любить…

– И как ты себе это представляешь? В этой пылюге? – с отчаянием в голосе спросила она.

– А разве у нас есть выбор?

Анна Сергеевна обернулась, положила руки ему на плечи и, глядя в глаза, сказала:

– Дима, ты был прав… вчера… Я только тебя всю жизнь любила и… люблю… Я устала делать вид, что у меня все хорошо. Мне кажется, я могу наконец разрешить себе сделать то, что… хочу… тем более…

– Что случилось?! – сразу насторожился Артемов.

– Дело в том… что от меня вчера ушел муж…

– Как ушел?

– Ну… Совсем… Написал записку, что больше так жить не может, собрал вещи и… ушел…

Артемов с недоверчивой полуулыбкой покачал головой и проговорил:

– То есть… что же получается… Получается, что ты теперь свободная… Анька!!!

Имя Анны Сергеевны он уже прокричал громко, свободно и радостно, потом схватил ее на руки и закружил по комнате, вздымая ногами бурунчики мохнатой пыли.

– Ты теперь только моя, моя, моя… – приговаривал он, спуская ее с рук и пытаясь сразу найти ее губы.

– Я всегда была твоя… – отозвалась она и ответила на его поцелуй.

Отстранившись от нее, Дмитрий оглядел комнату, подбежал к широкой двуспальной тахте, застеленной куском полиэтиленовой пленки, содрал ее и бросил на пол. Пленка застыла грязно-серым полупрозрачным айсбергом. Артемов вернулся к Анне Сергеевне, взял ее за руку и потянул к тахте. Она нехотя двинулась за ним. Ей было неловко. Ей не нравилась эта насквозь пропыленная комната, в которой, казалось, было даже трудно дышать. Ей был отвратителен тусклый айсберг на полу и чужая постель, которая наверняка пропахла сырой плесенью, которая не могла не развестись под пленкой. Но она так истосковалась по Диме, по его рукам и губам, что, пожалуй, можно и пренебречь некоторыми неудобствами. Она же любит его! Кто бы знал, как она его любит! Сейчас Анна Сергеевна уже не понимала, как могла жить столько лет с совершенно чужим человеком, как могла ложиться в постель с другим мужчиной.

Она села на эту чужую постель и сама стянула через голову толстый зимний свитер, потом черную маечку с короткими рукавами. Снимать джинсы и колготки на Диминых глазах было как-то неловко, но, решительно тряхнув головой, она справилась и с этим. Ну почему… почему в нужный момент эта одежда не может сама куда-нибудь пропасть? Почему ее любимый человек должен так нервно путаться в собственных брюках и тугих петлях рубашки? Анна Сергеевна посмотрела в ставшие вдруг виноватыми Димины глаза и, чтобы дать ему понять, что все хорошо, что все идет, как надо, как и должно быть между людьми, которые любят друг друга, сняла бюстгальтер, потом трусики, отбросила их от себя и легла на чужое покрывало, чуть поеживаясь от его холодной шершавости. Дима накрыл ее тело своим, долгим и тоже прохладным, и таким родным, что у Анны Сергеевны перехватило дыхание. Она обняла его за шею и опять зашептала в ухо слова любви. Но он не хотел ее слушать. Он хотел ее любить. И он закрыл ее шепчущий рот поцелуем, его руки легкими движениями пробежались по сразу напрягшемуся женскому телу.

– Да расслабься же, Анечка… – тихо сказал он и провел рукой по ее груди. – Мы одни… и никто не может помешать нам… Во всяком случае, сегодня…

Анна Сергеевна смущенно засмеялась и, чтобы действительно расслабиться, завела руки за голову, будто бы она вовсе и не предается преступной связи с любовником в чужой квартире, а всего лишь отдыхает на морском берегу.

– Вот это совсем другое дело, – похвалил ее Дима.

Но она не смогла долго изображать из себя купальщицу на отдыхе. Его прикосновения заставляли ее вздрагивать. И она сама стала подставлять его рукам самые потаенные участки собственного тела. Ей хотелось, чтобы его губы могли поспеть всюду одновременно, и, как ни удивительно, он умудрялся справляться с этим, казалось бы, невыполнимым заданием. Анна Сергеевна задыхалась от счастья и с трудом выносимого физического удовлетворения, которого никогда не знала с мужем. Она раскраснелась, разлохматилась, ее тело покрыла испарина, но она знала, что именно это приводит и его в чувственный восторг, потому что только он мог довести ее до такой неземной истомы. Поблагодарив своего мужчину длительным поцелуем, Анна Сергеевна, отбросив наконец в сторону всякое стеснение, принялась целовать тело своего возлюбленного сама.

– Аня! Я сейчас разорвусь на куски! – крикнул Дима, легко повалил ее на спину, и они слились в единое целое и уже вместе воспарили над своим пыльным убежищем в немыслимом восторге удовлетворенной любви.

– Неужели это все-таки случилось? – весело сверкнув глазами, решила еще раз удостовериться Лидия Гавриловна.