Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне

воспользуйтесь вашим пребыванием в этой местности и съездите в Сант-Этьенн за лентами. Можно хорошо заработать. Платья теперь начинают украшать лентами. Зимой это будет модно. Нужно закупить большие партии теперь же, пока торговля лентами ещё в упадке. Забирайте всё, что можно, да приценитесь к обшивкам. Генерал Бонапарт хочет сделать мундиры армии более красивыми. Он ничего вам не говорил об этом во время аудиенции?

Сан-Режан поклонился вошедшей мадам Лербур и сказал, обращаясь к торговцу.

— Нет, ничего. Он спрашивал о лионской шёлковой промышленности, которая его очень интересует. Он хочет приказать всем чиновникам империи носить шелка и бархат, чтобы обеспечить сбыт для второго по величине города Франции.

— Великий человек! Он спускается с высоты политики, чтобы заняться делами торговли! Удивительный ум, г-н Леклер, достойный царствовать во Франции!

— Царствовать! Вот вы как к этому относитесь, гражданин Лербур, — смеясь, сказал Сан-Режан. — Неужели мы для того уничтожили королевскую власть, чтобы покоряться случайному повелителю?

— О, да! — воскликнул Лербур. — Его назначили пожизненным консулом. И его-то нам и нужно, чтобы быть счастливыми!

— Ты отклонился от шёлка и лент, — осторожно заметила Эмилия. — Твоя политика едва ли может нравиться г-ну Леклеру.

— Ты права, ты права, как всегда. Но мы уже порешили со всем, что было спешного. И так как гражданин Леклер едет завтра...

— Как! Вы едете! — воскликнула Эмилия.

— Так нужно, — отвечал молодой человек. — Неотложные дела требуют моего присутствия в Лионе. Я остался только для того, чтобы доставить удовольствие вашему мужу. А теперь нужно нагонять потерянное время. Я взял себе билет до Шалона, откуда я поеду в Лион.

— Но, пока что, он позавтракает с нами...

— К величайшему моему сожалению, это невозможно, меня ждут.

— Как? Неужели мы больше не увидимся?

— Но почему бы гражданину Леклеру не отправиться сегодня в павильон Ганновера на бал, на который ты едешь? Там вы увидите самых красивых наших дам. Должен сознаться, что мы ездим туда, чтобы следить за модой. Ну, также для того, чтобы поддерживать связи. М-me Гамелин появляется там довольно часто, да и гражданин Барра не гнушается бывать там.

— Вы будете? — тихо спросила Сан-Режана Эмилия.

— Конечно. Не премину быть. Итак, до вечера.

В тот же самый час к Фуше приехал гражданин Браконно и, не докладывая о себе, вошёл в его личные апартаменты. Бывший краснобай в халате читал доклады в то время, как его слуга надевал ему сапоги. Его лицо было бледно, глаза окаймлены красноватыми кругами. Он был бесстрастен, как будто он уже умер. Он не поднял головы, узнав своего агента по походке.

— Это вы, Браконно?

— Да, гражданин министр. Есть новости.

Фуше молча указал лакею на дверь, в которую тот и исчез.

— Первый консул принимал вчера вечером в частной аудиенции Жоржа, Гида де Невилля и кавалера де Сан-Режана.

— Ага! Кто же устроил это дело?

— Жозефина!

— Говорите всегда: мадам Бонапарт, Браконно. Теперь ведь не термидор. Мы пережили уже брюмер.

— Вы её ещё очень щадите, несмотря на то, что она вам успела сделать. Она изменяет вам. Разве она не должна была сообщить вам об этой интриге?

— Верно, Браконно. Но я предпочитаю иметь о ней сведения от вас, Браконно. Итак, вчера вечером они были приняты в Тюильри...

— В жёлтой гостиной на первом этаже.

— Кто их туда провёл?

— Сан-Режан приехал с супругами Лербур.

— Я знаю их. Это мои поставщики. Прекрасная Эмилия тоже участвовала? Не вмешалась ли в это дело любовь?

— Об этом я ещё не имею сведений. Что касается Жоржа и Невилля, то они дожидались во дворце. За ними был послан полковник Рапп.

— Стало быть, первый консул был заранее предупреждён. В котором часу они вышли?

— Супруги Лербур уехали со своими образчиками в девять часов. Трое эмиссаров отправились домой в одиннадцать. Что произошло между ними и первым консулом...

— Это я знаю. Они явились, чтобы просить его восстановить Бурбонов и...

Фуше остановился и засмеялся.

— Они очень наивны, если думают, что он станет работать для других, а не для себя.

— В таком случае...

— В таком случае, Браконно, они ещё раз постараются убить его, как уже пытались несколько раз. Кто знает? На этот раз им может удасться... это было бы весьма печально для меня и для всех, кто меня окружает, ибо тогда властью овладела бы партия Люсьена Бонапарта или партия Жозефа. В таком случае всего можно было бы ожидать...

— А вы сильно надеетесь на первого консула?

— Нет. Если он останется консулом, то... Ну, а если он сделается императором, то я ему буду очень и очень нужен. В этом случае против него поднялись бы и якобинцы, и роялисты. И не с дворцовой полицией справиться с ними...

— А на что вы можете рассчитывать со стороны роялистов?

— Относительно меня они будут руководствоваться собственными интересами.

— А со стороны якобинцев?

— Тут меня ждёт эшафот. Эти никогда не простят. Начальник и его подчинённый на минуту замолчали.

— Продолжайте следить за действиями этих трёх лиц, — начал Фуше, устремляя на Браконно свой мертвенный взгляд. — Займитесь тем, кто вам покажется наиболее деятельным, а за другими прикажите наблюдать вашим людям и сообщайте мне.

Выйдя из кабинета начальника, Браконно направился к Новому мосту. Там на набережной Золотых Дел Мастеров он вошёл в небольшой домик, быстро поднялся на второй этаж и стукнул в дверь три раза с особенными промежутками. Его впустила старуха, которую он отрывисто спросил:

— Есть письма? Был кто-нибудь?

— Да, заходил Лерибье, сегодня вечером. Он сказал, что зайдёт ещё раз. Тебе нужно что-нибудь передать ему?

— Там посмотрим. Виктория, давай живее тёплой воды и помоги мне одеться.

Служанка отправилась на кухню, взяла с плиты котелок и вошла в комнату, где на деревянных болванках надето было около дюжины париков разной формы и разных цветов. В шкафах висело множество всякого рода одеяний. На туалетном столе стояли баночки с румянами и белилами, лежали щётки, щипчики и другие туалетные принадлежности. Всё это напоминало уборную какого-нибудь актёра.

Браконно вошёл в эту комнату в костюме буржуа, с красноватым лицом, жёсткой бородой и рыжеватыми вьющимися волосами, а вышел из неё франтом, одетым по последней моде, выбритым и напудренным. На голове у него красовалась