Рогатый папа - Екатерина Лира

– А что если ошибаетесь? – тихо пробормотала я, растерявшая былой пыл.

– В том, что попросишь? – вздернул он бровь.

– В том, что не тронете.

Нагицкий закатил глаза:

– Если покушусь на твою «репутацию» без твоего согласия, то отпущу на все четыре стороны. Так тебя устроит?

– Вполне, – кивнула, а в голове уже возник план.

– Отлично, – он слегка поклонился. – Через пару часов будет ужин. А пока отдыхай… И да…

Широким шагом он пересек комнату, забрав с кровати коробку с таблетками.

– Это мы с тобой еще обсудим. Не хочу, что бы ты сделала что-то, о чем можешь пожалеть.

И вышел.

Стоило двери за Германом захлопнуться, как я бросилась к окну. Даже открыла ее, впуская в комнату порыв свежего воздуха.

Свесившись с подоконника, глянула вниз… Нет. Таким путем точно отсюда не выбраться. Слишком высоко. Дорожка от калитки к крыльцу вымощена камнем и проходит как раз под окном. Если решусь прыгать, приземлюсь аккурат на нее.

Чтобы отогнать возникшие в голове жуткие образы собственного тела, в неестественной позе лежащего под окнами в луже крови, закрыла окно.

Нет, это определенно не вариант.

Но нервозность требовала какого-то действия, я принялась крупными шагами мерить комнату. Дойдя до комода, из которого Герман вытащил таблетки, на всякий случай просмотрела все ящички. Вдруг сумка там?

Но ее не было ни там, ни под кроватью, ни в шкафу. Я обыскала даже смежную ванную, но и там не было ничего, кроме больших пушистых белых полотенец.

«Как в отеле каком-то», – мысленно скривилась я.

Где-то спустя полчаса, когда неизведанных уголков в комнате не осталось, а сумка так и не нашлась, я решилась выйти.

Дернула ручку. Та легко провернулась, а дверь с легким щелчком открылась.

Я облегченно выдохнула. По крайней мере, не заперто.

Снаружи был длинный коридор с обоями в темно-серую вертикальную полоску. Интересно, а, кроме Германа, здесь кто-нибудь есть? Он живет один или тоже, как этот Алмазов, с какими-нибудь родственниками?

Мысли метались. Вряд ли отрава в лимонаде – дело рук Германа, но если меня действительно траванули, почему нельзя обратиться в полицию? Почему я должна слепо довериться человеку, которого плохо знаю? Кто он мне, вообще? То, что он заделал мне двойню – не значит, что я должна теперь вешаться ему на шею. В конце концов, учитывая, сколько у него было женщин, у него может быть уже не одна сотня потенциальных наследников. У него репутация хуже некуда, еще вдобавок эти «друзья-монстры»…

Лучше дома закрыться. Буду чувствовать себя в куда большей безопасности, чем сейчас. Хочет меня защитить? Прекрасно. Пусть делает это, не ограничивая мою свободу и не запирая у себя дома. А он только рычит и ехидничает!

С такими мыслями я дошла до широкой деревянной лестницы и спустилась вниз. Кто-то брякал чем-то железным в одной из комнат. По крайней мере, так мне показалось.

Может, удастся улизнуть, пока Нагицкий там чем-то занят?

Тихонько, на цыпочках, словно на мне пуанты, я прошла к большому холлу, где на высокой вешалке-стойке одиноко висел черный плащ.

На этот раз удача оказалась не на моей стороне – входная дверь была закрыта.

«Вылезу через окно», – со злой решимостью подумала я.

– Здравствуйте, – высокий мужской голос заставил обернуться.

Замерла, словно застигнутая на месте преступления. Медленно обернулась.

В проеме дверей, ведущих в одну из комнат, стоял молодой парень. Не старше двадцати на вид. В руках у него было полотенце, которым он вытирал небольшую голубую чашечку.

Внешне он был весьма располагающим, и улыбался отрыто и дружелюбно.

– Вы Ирина, правильно? – он протянул одну руку. – А я Антон.

Я с опаской пожала его оказавшуюся очень горячей ладонь. Еще раз оглядела с головы до ног. На Германа он совсем не похож. Волосы гораздо светлее, лицо круглее да и фигура хоть и стройная, но гораздо более приземистая, чем у Нагицкого.

«Не родня», – мысленно вынесла вердикт я.

– Хотите кофе? Может быть, чаю? Вина? – предложил парень, но, смутившись, промямлил: – Хотя вина, наверное…

– А ты, собственно, кто? – наверное, вопрос звучал бестактно. Но это было в любом случае не так бестактно, как запирать меня у себя дома.

– Я тут работаю. Помогаю Герману Игнатьевичу смотреть за домом. Прибираюсь, готовлю иногда, за садом ухаживаю, – Антон скромно потупил взгляд в пол. – Так что насчет кофе?

– А сам-то твой работодатель где? – настороженно уточнила я.

– У себя кабинете, – кивнул парень в сторону лестницы.

Я кивнула и сделала вид, что собираюсь подняться туда.

– Хорошо. Спасибо. Где, говоришь, кабинет расположен?

На самом деле искать Нагицкого я не собиралась. Просто хотела, чтоб это молодое дарование отстало от меня, и я бы попыталась вылезти в окно.

– Эм… не надо на второй этаж, – он вышел мне наперерез. – Герман Игнатьевич сейчас занят… Он очень не любит, когда его отвлекают. Ему вообще под горячую руку лучше не попадаться...

Я еще раз неуверенно посмотрела на лестницу.

– Он тебя бьет, что ли? – вопрос вырвался сам собой.

– О нет, вы что?! – всплеснул руками Антон, чуть не выронив кружку с полотенцем. – Он просто иногда бывает… – Парень нахмурился, словно не знал, как правильно подобрать слово. – Ну, это все неважно. Просто он сейчас занят, там у него... Так что насчет кофе?

– Хорошо. Неси. – Если это единственный способ избавиться от чересчур усердного работника, то пусть будет кофе.

Антон убежал в кухню, а я на мгновение нерешительно застыла на месте.

Одна меня часть хотела скорее бежать искать открытое окно. А вот вторая буквально молила подняться наверх и узнать, чем же там таким занят Нагицкий. Вдруг это что-то важное? Или что-то, благодаря чему я смогу найти слабое место Германа?

Пока я еще решала, что же лучше, ноги сами несли меня на по лестнице наверх.

Найти кабинет на втором этаже не составило большого труда. Дверь была чуть приоткрыта. А рядом с ней на небольшом диванчике в коридоре лежала… моя сумочка!

Сердце бешено заколотилось. Я тут же забыла обо всех секретах, которые хотела узнать. Сейчас возьму телефон, вызову такси и попаду, наконец, домой!

– … ты хорошо поработала.

Обрывок фразы заставил притормозить. Я так и стояла с протянутой над сумкой рукой, перестав даже дышать. Скосив глаза в проем двери, попыталась разглядеть хоть что-то. Видно было плохо, но то, что в комнате двое, было понятно. Одна сидела на кресле, а вторая на полу на коленях.