Рогатый папа - Екатерина Лира

– Да, я сейчас подойду… – растерялась я, ругаясь про себя последними словами.

Кто бы сомневался, что богачи, живущие в этом районе, сделают что-то подобное! Как же некстати!

Прикинула по карте в телефоне, куда мне нужно идти, встала со скамейки, на всякий случай, окинув ее взглядом – ничего ли не забыла? – но так и застыла с поднятой для следующего шага ногой.

А все потому, что не могла оторвать взгляда от кровавого пятнышка, быстро въедающегося в деревянное сидение.

Испуганно дернула на себя подол платья, не желая верить в происходящее.

Провела сзади рукой, а затем поднесла к свету фонарей дрожащие пальцы, испачканные в крови. Немой крик застрял в горле, мне казалось, сейчас я не смогу даже звука из себя выдавить.

Как это произошло? Ведь у меня ничего не болит. Ничего не тянет. Все хорошо. Это не может быть…

Даже в мыслях я не могла предположить страшного.

Взглянула в сторону конца улицы. Туда, где за поворотом меня ждало такси. Затем посмотрела на телефон во второй руке.

«Ехать в больницу или позвонить Герману?»

«Даже если выкидыш, на таком сроке никто ничего делать не будет. Домой отправят…» – вспомнились слова матери, которые она произнесла несколько минут назад.

«Накаркала, дура!» – в сердцах упрекнула я себя, буквально сходя с ума от накатившей паники.

Руки мелко тряслись. Я почти задыхалась от накатившего ужаса. Мысли хаотично метались вокруг, решать надо было прямо сейчас, а я не могла заставить себя даже сдвинуться с места. На глазах выступили слезы.

Я ведь видела, как он сделал почти невозможное. Как он спас Галку. И он спас меня после отравления…

Могу ли я просить его о чем-то, когда сама же сбежала от него?

Набрав дрожащими руками на телефоне нужный номер, я прижала аппарат к уху, напряженно вслушиваясь в длинные мерные гудки.

– Ирочка. Ты где? – услышала я вместо приветствия. Голос был ласковым, спокойным и, вместе с тем, на каком-то подсознательном уровне я чувствовала, как взбешен его владелец.

– На дороге, не далеко от твоего дома. Мне нужна помощь… Герман. У меня кровь. – последнее я уже прошептала, не в силах сказать это спокойно. В трубке послышалось молчание. Сердце от страха грохочет так сильно, что заглушает все звуки вокруг. Напряжение Германа через трубку было почти осязаемо.

Внезапно на меня словно опустилась черная туча и накрыла своим бархатным покрывалом. Я обернулась посмотреть, от кого это падает такая огромная тень.

Широкоплечий мужчина под два метра ростом. Накачанный, в одной футболке и шортах, нисколько не скрывающих его огромные бицепсы и тренированные волосатые ноги. Лицо загорелое, обветренное, заросшее многодневной черной щетиной.

Но не его рост и суровый вид были самыми шокирующими и пугающими. А огромные, загнутые назад рога, венчающие голову, и черные белки глаз.

– Привет. Кажется, это ты носишь моих внуков? Я угадал?

Когда Антон доложил, что Светлана пришла к нему в очередной раз, то Нагицкий сначала решил, что это шутка.

– Дорогуша, ты слишком часто тут бываешь. Не находишь?

– Герман Игнатьевич. Я принесла сумку Ирины. – она оглянулась на коридор, и указала в сторону двери. – Там ее оставила… Вы Ирину с собой увезли. Я переживала. С ней все в порядке?

– Вполне, – после этой фразы комната погрузилась в тишину. Нагицкий чуть поморщился. Он ненавидел, когда понапрасну отнимали его время.

– А таблетки?.. – Закусив губу, спросила девушка. – Она не успела принять? Я, как только узнала, что она их достала, сразу же рассказала вам.

Она так неуверенно мялась рядом с его столом, не зная куда девать собственные руки, что задела коробку со скрепками. И тут же, поняв, что натворила, кинулась собирать их, встав на четвереньки.

– Сейчас… я все соберу. Простите, пожалуйста, я такая неловкая…

Еще никогда прежде Герман не видел столь нарочито эротичного собирания скрепок. В первые секунды он даже сам не понял, что к чему. Светлана выгибала спину и поднимала ягодицы, пытаясь прогнуться, чтоб достать скрепки из-под стола. Причем, судя по тому, как обтянуло ее короткое, обнажающее ноги платье, нижнего белья на ней не было.

«Вот…» – он грязно выругался. И ведь не отвадишь ее прямо сейчас. Если бы не Светлана, он бы так и не узнал о том, что Ирина не просто задумала избавиться от детей, но уже предприняла конкретные шаги в этом направлении. Да даже в этот проклятый клуб он пошел только потому, что его об этом предупредила эта женщина.

А если бы его не оказалось рядом в тот момент, когда Ирана выпила отраву…

При мысли об этом неприятно передернуло, а зубы скрипнули друг о друга. Пожалуй, даже смерть будет недостаточной карой тому, кто виновен в этом. О, нет. Этому отравителю уже готов билет в один конец на экскурсию в подвалы театра оперы и балета.

– Я почти все… – с придыханием прошептала девица.

Он невольно облизнулся от чрезмерной сладости во рту. Один раз такое попробовать, может, и интересно, но есть постоянно – явно закончится несварением.

– Молодец. – с сарказмом откликнулся Нагицкий. – теперь можешь встать и уйти. Но ты хорошо поработала.

Девица сарказма, кажется, не заметила, да и подниматься не спешила.

– Герман Игнатьевич. – Грудь ее часто вздымалась. Светлана явно нервничала. – Вы… довольны? Все правильно сделала?

Нагицкий фыркнул. Переживает за обещанные ей сольные партии и гастроли? Хотя кто бы ее упрекнул? Но убедить Ирину у нее пока явно не получается.

– Молодец, что позвонила мне, – на этот раз без сарказма. – Спасибо. Я оценил. – Он чуть прищурился и уже гораздо строже добавил: – А теперь не заставляй повторять меня дважды.

Светлана чуть побелела и мелко-мелко закивала, поспешно поднимаясь с пола.

И все-таки эта женщина явно не умела сдаваться. Пока поднималась, дважды успела повернуться к нему спиной, выпячивая все прелести своей фигуры.

– Герман Игнатьевич… я хотела спросить…

– Ты все-таки заставишь меня сегодня потерять терпение. – процедил он сквозь зубы.

– Простите… – пролепетала та, наконец убираясь из его кабинета.

Оставшись один Герман посидел какое-то время за столом. Нужно было успокоиться. Ира не виновата, в том, что решила избавиться от нежелательной беременности. В этом виноват только он.

Может быть, прав был отец, когда говорил, что такие как они не могут быть счастливы.

При мыслях о родителе, кулаки сами собой сжались, и захотелось хоть кому-нибудь ими съездить по морде. Желательно дражайшему родственничку, но коли уж его рядом нет и не предвидеться, то можно вообще любому.