Прекрасна и очень опасна - Елена Арсеньева

Лида была девушка дотошная, она посмотрела в энциклопедию иузнала, что красными волками называются китайские степные волки, имеющие рыжийоттенок шерсти, но все же рыжий, а не красный! Однако Лида вспоминала свой сон…Накануне того дня, как она узнала о смерти Сергея, она видела красную волчицу,даже двух. Теперь Лида не сомневалась, что этот сон возник не просто так – ейпослал его именно умерший брат. И вот, оказывается, в Нижнем существует ещекакой-то человек, для которого это сочетание слов – красная волчица – столь жезнаменательно, как и для Сергея, а потом и для Лиды. Или это просто совпадение?

Так или иначе, она должна была все выяснить досконально.

Не столько ради Сергея, сколько ради себя.

Между прочим, до чего странная вещь – эти родственныечувства! Откуда что берется и куда девается? Как уже говорилось, Сергей былЛиде сводным братом: Николай Погодин женился на Марии Вересовой, будучи вдовцомс семилетним сыном. Маша три года воспитывала Сережку как родного, потом родиладочку Лидочку. Когда той было шесть, а Сереже, стало быть, шестнадцать,родители погибли – уехали отдыхать в Грузию и во время экскурсии поВоенно-Грузинской дороге попали под лавину.

На дворе стоял 1976 год. Николай Погодин хорошо зарабатывал– он был ведущим инженером на военном заводе, а начинал вообще в Магадане, гдев те советские времена платили бешеные деньги. Поэтому у сирот осталиськвартира, машина, очень неплохие сбережения. Мгновенно повзрослевший Сергейвызвал из деревни тетку – сестру отца – и поручил ей Лиду. Тетя Сима поворчала,конечно, что придется бросить хозяйство, но детей она очень любила, поэтомусмирилась с тем, что превратилась из деревенской жительницы в городскуюдачницу. Под ее ласковым приглядом, не больно-то стесненные в средствах (обоимдо совершеннолетия полагались пенсии за погибших родителей, да и отцовысберкнижки позволяли стоять на земле уверенно, деревенский огород обеспечивалих продуктами), ребята окончили школу, занимаясь, чем хотели: Сергей –баскетболом, плаванием и стрельбой; Лида – французским языком, танцами,музыкой, да еще она ходила в фольклорно-музыкальный кружок «Рябинка» приобластном Доме фольклора.

Там-то и приключилась с ней история, о которой до сих порбыло тошно, стыдно, погано вспоминать… тем более, если послушать соседей,история эта стала поводом к трагедии Сергея.

В те блаженные советско-патриархальные годы детскоетворчество процветало и поощрялось. Фольклорно-музыкальный кружок пользовалсяжаркой любовью первого секретаря обкома партии, который был родом не изНижнего, а из области и вообще увлекался краеведением. С легкой руки «первого»фольклорный коллектив поощряли все, кому не лень. Его беспрестанно посылали наразные слеты, приглашали выступать перед «высокими гостями» (был в ту порутакой официальный термин), без него не обходился ни один праздничный концерт вНижегородском кремле. Разумеется, идеологическая направленность танцев, песеноки драматических сценок непременно курировалась свыше – по принципу, как бы чегоне вышло. Тогда вообще все на свете курировалось. Может, в этом и был смысл…Короче, среди прочих надсмотрщиков, приставленных к «Рябинке», был молодойинструктор отдела культуры обкома комсомола Валерий Майданский. Был онпартийцем потомственным: его отец работал завотделом культуры обкома партии, иВалерий считался кадром сугубо проверенным, доверенным и серьезным. Однаконикто не знал, что двадцатипятилетний инструктор питал патологическую слабостьк девочкам-подросткам – тем, кого Владимир Набоков называл нимфетками. Ни окаком Набокове Валерий Майданский, понятное дело, и слыхом не слыхал: книгиэтого «белогфардейца» были в то время под запретом, да и вообще, чтение былоего слабым местом, Валерий больше увлекался парными телодвижениями под музыку,однако длинноногие и длиннорукие, по-щенячьи неуклюжие девчонки приводили его висступление, сходное с тем, которое испытывал Гумберт по отношению к Лолите.Лида Погодина, задумчивая и отстраненная, высокомерная недотрога, которая в нашсуетный мир словно бы заглядывала по необходимости, пребывая, как правило, вмире собственном, далеком отсюда, распалила воображение Майданского так, что онсовсем перестал владеть собой. И однажды после комсомольского слета, на которомвыступала «Рябинка», изрядно подвыпивший инструктор поймал Лиду в укромномзакутке ТЮЗа (там проходил слет, там же были накрыты щедрые столы для егоучастников), в одном из многочисленных и довольно глубоких «карманов» сцены,прижал ее к себе и принялся целовать и тискать. Совершенно ошалелая отизумления и страха, Лида минуту или две не сопротивлялась. Валерик распалилсядонельзя, воспринял это как зеленый свет и повалил девчонку на груду какой-томягкой бутафории. Он уже задрал ей юбку и начал стаскивать колготки, когда Лидаочнулась и завизжала так, что пыл Валерика угас, а страсть сменилась страхом.Не дожидаясь, пока сбегутся люди, он выпустил девочку и спрятался средидекораций, откуда потом незаметно выбрался в зал – как ни в чем не бывало.

А Лида между тем кинулась бежать. Дело было зимой, в январе,в двадцатипятиградусный мороз, однако она выскочила на улицу как была – втанцевальных туфельках, ситцевом сарафане и батистовой рубашке, начисто забывпро шубку, – и пробежала так через площадь Свободы, Театральный сквер и двадлиннющих квартала улицы Белинского, ворвалась домой и потеряла сознание наруках открывшего ей Сергея. Ей было тринадцать, ему – двадцать три, парень былуже опытный и сразу понял, что именно напугало сестру. Сообразил он также, чтосамого страшного не произошло, а потому остановил тетку, порывавшуюся звонить вмилицию и «Скорую помощь», и взялся сам приводить Лиду в чувство. Дождался,пока она открыла глаза и расплакалась – значит, напряжение ее отпустило, –спросил одно только:

– Кто?

Видимо, такой был у него голос, что Лида мгновенно пересталаплакать и назвала своего обидчика.

Сергей, внешне совершенно спокойный, оделся и ушел в ТЮЗ.Громкого скандала он не хотел: боялся опозорить сестру, пойдут разговоры – неостановишь, а у нее жизнь впереди. Поэтому дождался, пока комсомольцы наелись,напились и стали расходиться, пристроился к полупьяному Валерику (тот уже успелзабыть смертельно напуганную девчонку: снял напряжение с какой-то штатнойдавалкой в том же «кармане», и теперь ему было море по колено) и проводил егодо дома. Но, войдя вслед за ним в подъезд, подняться на этаж ему не дал:отметелил так, что Валерик остался без передних зубов – как нижних, так иверхних, – потом приказал раздеться до трусов (Сергей был брезглив!) и заставилсдать стометровку тут же, вокруг дома, босиком по снегу. Затем закопал парня всугроб – чтобы охладился малость! – и, постояв над несчастным маньяком минутпять, спокойно ушел.