Ведро, тряпка и немного криминала - Мария Самтенко

мерзкий физик всё равно ничего не узнает.

Кстати об истериках. Замечаю, что в уголках глаз начинает предательски пощипывать, и, в последний (он же, кстати, и первый) раз пискнув «свинья!», открываю дверь и выскакиваю в коридор. Вот физик! Вот сволочь! Не зря, не зря этот гад мне не нравился! Конечно, пропажа записки не так страшна, у меня есть несколько (а, точнее, шесть) спрятанных в разных местах копий, но ведь сам факт!

В уголках глаз продолжает пощипывать, а вскоре я и вовсе замечаю, что по щекам текут слёзы. Бросаю ведро со шваброй на пол, залезаю на подоконник и, всхлипывая, вытираю глаза. Интересно, что это со мной? Перед глазами стоит (точнее, лежит) мёртвый пацан и живая, пока что здоровая Галька. И нож в груди сторожа. Не слева, а точно по центру. А слёзы текут и текут. Солёные и противные, как остывшая лапша быстрого приготовления.

Спокойно! Перестань рыдать, чёртова истеричка! Все будет хорошо, ты найдешь всех преступников, ты…

Чувствую, что аутотренинг не помогает, вытираю глаза рукавом и… и неожиданно улавливаю посторонний звук. Это скрип, скрип открывающейся двери — физик выходит в коридор. Замирает. Сквозь пелену слез я вижу, как он уставился на меня. Всхлипываю и абсолютно неэстетично вытираю нос рукавом. Некультурно, а мне плевать! Общество мерзкого Валентина Павловича я при всем желании не могу назвать приличным. Вновь утыкаюсь лицом в ладони, но успеваю заметить, как он, немного потоптавшись на месте, неуверенно шагает ко мне.

Ещё чего не хватало!

Соскальзываю с подоконника и, подхватив ведро со шваброй, сбегаю вниз по лестнице. Зуб даю, этот тип очумело пялится мне вслед!

Захожу в туалет, умываюсь и пытаюсь привести мысли в порядок. Холодная вода помогает мне если не начать мыслить здраво, то хотя бы перестать шмыгать носом. Нет, ну вообще, что это была за истерика! Неужели стресс так аукнулся?! Ревела на весь коридор, да ещё и на глазах у физика! Впервые жалею, что я не психолог. Впрочем, нечему тут жалеть. Как говорится, сапожник без сапог ходит, так что не думаю, что психологическое образование сильно бы мне помогло.

Ну, ладно, ладно, Марина, а теперь возьми себя в руки… вздохнув и улыбнувшись физиономии в зеркале (физиономия грустная и измученная, ничего, кроме жалости не вызывает), я выхожу из туалета, пропустив туда почему-то задержавшуюся после уроков химичку и направляюсь в каморку — переждать до конца рабочего дня.

С последним звонком я торопливо одеваюсь, машу рукой мрачно восседающей на вахте Катьке и выбегаю на холодную, мрачную улицу.

Надо же, прелесть: все мрачные. И ладно бы улица, ей по сезону такое положено. А подруге вот нет. Похоже, что ей конкретно не нравится её новоиспёченная должность, иначе с чего бы ей провожать меня — уборщицу — завистливым (!) взглядом? Ума не приложу, чему она может завидовать. Может, тому, что я недавно развелась с мужем? Так у неё его и не было никогда. Зато вот имеется сын — весёлый малолетний балбес Митька, которого женщина периодически пилит. Может, всё дело в том, что у Катьки нет кошки? Так в чем проблема, пусть заведёт.

Зябко кутаясь в куртку, я вспоминаю, что забыла в коморке кошелёк, но, ощупав заменяющий сумку мешок, успокаиваюсь — вот он, родимый. Денежек, правда, практически нет (20 рублей на овсянку не в счёт), но само наличие радует — не придётся возвращаться в изрядно надоевшую обитель знаний, подозрительных личностей и (периодически) трупов.

Кстати, о них. Итак, подведём итоги: никто из учителей и школьного персонала, включая физика, записку не писал. Последнее несколько огорчает, потому, что:

А) он мне не нравится

Б) в последнее время этот тип действительно ведёт себя странно.

А именно, шастает не пойми где, чего-то там обсуждает с директором и строит козни с Людмилой-Литературой. Было бы здорово, если бы именно он оказался маньяком — но нет, его почерк ни грамма не напоминает тот, что представлен в записке (уж это я подсмотрела!). В записке буквы округлые, а у него — угловатые, хотя и нацарапаны довольно разборчиво (при всем желании не могу назвать это «написано»). Похоже, придётся проверить учеников старших классов, а с этим могут возникнуть затруднения. Во-первых, их много, а, во-вто…

— Есть закурить? — в мои мысли (признаться, довольно приятные) грубо врывается мужской голос. Низкий такой, прокуренный. Куда ему ещё сигарет?! Теплое масло и гоголь-моголь, а ещё шарф! Даже два!

— Простите, нету.

Обладатель прокуренного голоса ответом не удовлетворяется — видимо, сильно ему, болезному, хочется испортить своё здоровье! — и перегораживает мне узенькую тропинку между двумя. И чего-то ведь кажется мне знакомым. Рост? Грязная тёмная куртка? Поблёскивающие под тёмным капюшоном глаза или шарф, закрывающий лицо до самой переносицы? Да нет, похоже, раздражающий запах дешёвого, частично отфильтрованного организмом колдыря алкоголя. Мерзкая вонь мгновенно напоминает о бывшем муже, я машинально делаю шаг назад и краем глаза замечаю ещё одну тёмную фигуру.

— Как пройти в библиотеку? — осведомляется та.

Я удивлённо оборачиваюсь, а первый колдырь шагает ко мне, вырывает из рук торбу — успеваю лишь крикнуть что-то вроде «ах, ты!» — и… бок пронзает резкая боль. Охнув, складываюсь пополам и, неловко упав на колени, боком падаю в лужу. С головы слетает шапка, волосы намокают, но мне всё равно — дрожащими руками ощупываю кожу там, где печёт словно огнём… и обнаруживаю посторонний предмет. Нож!

В глазах темнеет, голова как-то сама собой опрокидывается набок, я успеваю заметить спины двух убегающих мужиков и… и в нос затекает грязная, холодная вода! Я фыркаю, точнее, пытаюсь фыркнуть, и осторожно, одной рукой придерживая стилет (читала, инородные предметы нельзя вытаскивать, а то можно и кровью истечь), поднимаюсь на корточки. Ой… больно-то как… чтоб этим мужикам бежать так до первого мента!

Так… поднимаю голову и пытаюсь сориентироваться на местности. Пока суд да дело, успело стемнеть, и народу на улице не наблюдается. Позвать на помощь некого, до дома же, чую, я так и не доползу. Что делать? Что делать?

Ползти в школу.

Да там же ступеньки… и… никого нет…

В глазах вновь темнеет, и только тот факт, что ваша покорная слуга тыкается носом в холодную, мокрую лужу, не даёт ей (т. е. мне) потерять сознание. Что было бы крайне нежелательно. Опять утвердившись на корточках и разогнав туман в сознании, пытаюсь сообразить, куда мне ползти. Может, туда, куда глаза глядят? А глядят они в лужу. Нет, там нам не место.

Вдалеке вижу мрачное здание,