Повелитель Тёмных Глубин - Джулия Либур

под водой и тщательно охранялся. А сам замок занимал всю сеть пещер, пронизывающих скалу сверху донизу, и был окружён мощнейшей защитой из чар и заклятий. Но не только это помогало замку быть невидимым. Замок как будто не существовал для всех. Это было тайным убежищем Риммора, которое он построил сотни лет назад, и о котором не знал даже его сын. В своё время для строительства этого замка он купил у старого волшебника мешочек пыли. Маг рассказал ему, что хранит этот мешочек с незапамятных времён, да вот нужда заставляет расстаться. Если добавить эту пыль в зелье и нанести на стены, то это сделает убежище не просто невидимым. Никто и никогда не сможет почувствовать живое присутствие за этими стенами. Дворец окружат чары, которые сделают его холодным тёмным камнем для всех абсолютно.

Так и стоял этот скальный дворец, не привлекая внимания и скрытый от любого проникновения извне. Для управляющего, слуг и воинов, днём и ночью охранявших замок, не имело значения, сколько времени отсутствовал их повелитель. Каждый выполнял свою работу в уверенности, что через минуту Тёмный Владыка войдёт в свой чертог.

Риммор прислушивался к себе. Самым важным для него сейчас был контроль над ситуацией. Даже его, видавшего виды бога, поражала сила ребёнка, который теперь был его надеждой. Он понимал, что будь он просто магом, его дух отошёл бы в сторону, уступив тело этому малышу. Морской Бог уже разобрался, что с этим ребёнком так просто ему не справиться. С ним лучше дружить и потакать ему, если он хочет воспользоваться его огромной мощью.

«Каковы же взрослые этого мира, если дети у них способны на такое?» – изумлялся он.

Поначалу Риммор с большим трудом сохранял свою личность. Затем ему удалось поставить преграду между ним и Тондо. Малыш был очень силён, но всё-таки это был ребёнок, который, к счастью для Владыки, рос в любви и ласке, был наивен и бесхитростен. И Риммор, поняв это довольно быстро, начал пытаться влиять на него. Тёмный бог чувствовал, что всё, что он хочет привить этому малышу, должно подаваться малыми дозами в красивой и благородной упаковке. Он сдержал свою ярость, которая в самом начале сильно напугала малыша и чуть не навредила ему самому. Тондо никогда не испытывал таких чувств, он не понимал их природы и не умел их усмирять. А Риммор, который не знал вначале о способностях ребёнка, едва не пал жертвой собственной ярости, усиленной Тондо.

Когда он очнулся в саркофаге и на него нахлынул гнев, уже буквально через секунду ему стало не хватать воздуха. Он почти задохнулся от волны, которую поднял в нём Тондо, усилив и вернув ему всё, что он чувствует. Риммор на мгновение даже потерял сознание. Но даже в это мгновение чувство самосохранения не изменило ему. Он тут же поставил защиту от магических проникновений и всего одной короткой фразой перенёс их в надёжное убежище, первое, которое пришло на ум. Это была просто пещера на одном из морских островов. Благо Тондо усилил не только его ярость, но и остатки магических способностей. И не просто усилил, но на эти первые мгновения даже поделился своими, что и позволило вырваться из саркофага.

Придя в себя, его первым порывом было мчаться к Источнику Вечности, но поразмыслив, он понял, что лучше переместиться в Кельсьерри. Потому что чужие теперь его услышать не могли, а вот сын наверняка уже понял, что он жив и уловил его желания. Тайный замок подходил лучше всего, там он мог и оправиться, и сторонников созвать, и от всех, включая своих детей, закрыться.

Управляющий Кельсьерри, увидев своего Господина, не сдержался и бросился к нему, схватив за руку от радости. Потом опомнился и склонился в низком поклоне, приветствуя своего повелителя. Риммор, почувствовав, что старик непритворно обрадовался, более мягко, чем обычно поинтересовался всё ли в порядке во дворце. Услышав утвердительный ответ, попросил пока не беспокоить его. Когда надо, он сам его вызовет.

Окрылённый управляющий умчался готовить всё что нужно было, по его мнению, для повелителя. А Морскому Владыке срочно надо было разобраться в том, что с ним произошло. На какое-то время Риммор затих, усилием воли успокоив себя, и просто слушал Тондо. Постепенно он разобрался в его ощущениях и ожиданиях. Самое трудное заключалось в том, что он должен был испытывать к малышу только добрые чувства, ведь Тондо сразу чувствовал фальшь. Но любовь и доброта были Риммору незнакомы. Жажда обладания – да, а любовь нет. Даже, понимаемое по-своему, чувство справедливости он ощущал. А вот доброта была ему просто непонятна и воспринималась либо как слабость, либо как стратегия, а не как чувство. Слава богу, мысли хоть Тондо не читал. Его восприятие ограничивалось только областью чувств.

Успокоившись и поняв, что Тондо тоже замер, пытаясь разобраться в произошедшем, Риммор стал анализировать ситуацию. Он потихоньку начал прощупывать, что же за существо его сосед. То, что он не из их мира стало понятно сразу. Но какие у него способности? Почему и зачем он вошёл в его тело? А, главное, надёжно ли пресекаются попытки родителей Тондо, присутствие которых он успел почувствовать, пробудившись в саркофаге. Второе, что его волновало, смог ли он отсечь ответы Тондо. Действовать надо было быстро.

Хорошо было то, что встреча с управляющим вызвала в нём облегчение, радость и чувство расположения, которые тут же ощутил ребёнок. Немного погодя, Риммор начал с ним беседу. Он разворачивал перед взором малыша чудесные видения мира, в котором они находились, одновременно задавая вопросы. Через довольно короткое время владыка уже имел полную картину, и ему не составило труда убедить Тондо, что они находятся в сказочной стране, где малыш будет делать всё, что ему захочется. Мама и папа? Конечно, они будут тоже с ним. Только позже. Почему он их не слышит? Они в пути, а это занимает время и препятствует сигналам. Почему его мама говорила об опасности? Она же волнуется за него. А вдруг её сын попадёт в беду. Пока мама ещё не знает, что он в гостях у друга. Но скоро они всё сами увидят.

Когда они перенеслись в замок Риммора, Тондо был в восхищении. Столько нового! Весь следующий день они с Морским Владыкой общались, и малыш не скучал, но уже через день после прибытия ему захотелось покинуть