Тайну прошепчет лавина - Людмила Мартова

К тому моменту, как ему позвонила рыдающая соседка, он уже был готов стать идеальным мстителем. Кто-то мудрый не зря сказал, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Он должен был научиться контролировать себя, не давая ярости залить голову, отключая мысли, чувства и память. И он научился. Научился терпеть, не выдавая себя, составлять четкий план по восстановлению идеальной картины мира и воплощать его в жизнь аккуратно и осмотрительно, чтобы ничем себя не подставить, не выдать. И у него получилось.

Третье убийство, на этот раз тщательно спланированное, он совершил через два года после смерти матери. Тогда он довольно долго готовился к собеседованию, которое позволило бы ему получить продвижение по службе. Возможность подняться на одну ступеньку вверх по карьерной лестнице имелась, для этого нужно было заполнить целый ворох документов, выполнить тестовое задание, и потом пройти собеседование на самом высоком уровне.

Он был уверен, что готов ко встрече с руководством и идеально подходит для этой должности, но они не просто отказали ему, а грубо высмеяли, отметив нелепость его притязаний. «У нас нет менее подходящего человека, чем вы, – сказали ему. – Это просто абсурд, что вы сами этого не понимаете. Мы не увольняем вас только потому, что вы по большому счету ничего не решаете. Вы – никто, винтик в сложном механизме. И от вас вообще ничего не зависит».

В тот момент он точно знал, что убьет произносившего эти слова человека. Не было яркой вспышки, не было провала и темноты. Он сумел удержать себя в руках. Он справился, выстоял. С работы, конечно, пришлось уволиться. Он вообще уехал из Москвы, чтобы о нем как можно крепче забыли. О нем и забыли.

Все это время он, не торопясь, собирал информацию о привычках и стиле жизни своего босса. Благодаря социальным сетям это было нетрудно. Помнится, он крайне удивился тогда, насколько беспечно люди относятся к безопасности, размещая информацию о себе в открытом доступе.

Его бывший шеф увлекался марафонским бегом и ежедневно тренировался, выбирая один и тот же маршрут, часть которого проходила по большому и довольно заброшенному парку. Там было так много скользких дорожек, а натянуть тонкую стальную нить, чтобы человек в сумерках упал и ударился головой, было совсем несложно. Как и припасти кирпич, которым можно было нанести смертельный удар, а потом правильно расположить тело на дорожке. Если все продумать, то не оставишь следов.

Естественно, он забрал с тела все, что на нем было ценного, чтобы следователи, появись у них сомнения в естественной смерти потерпевшего, могли списать все на случайного грабителя. Все эти вещи он, разумеется, выбросил, и, конечно, сделал это совсем в другом районе Москвы, после чего снова сразу уехал из города. На случай, если бы к нему вдруг возникли вопросы, он подготовил себе стопроцентное алиби, но про него никто не вспомнил.

Он был всего лишь провалившийся на собеседовании за полгода до трагедии чувак, который смиренно уволился, не выказав ни капли недовольства и работающий теперь далеко от Москвы. Никто не должен был связать его со случайным нападением в парке, никто и не связал. С того убийства прошел год. Да, точно, через три недели будет год. Здесь, на горнолыжном курорте, он вдруг об этом вспомнил.

Перед большим домом стояла деревянная беседка, построенная таким образом, чтобы защищать от ветра и снега. В ней на широкой лавке за деревянным столом сидели два подростка – уже знакомая Патриции Эмилия, дочка Кайди и Айгара, а также мальчик лет четырнадцати с подвижным лицом и выразительными темными глазами. При виде Патриции они оторвались от какого-то важного занятия и уставились на нее.

Темные глаза были точь-в-точь как у Ирины Девятовой, из чего Патриция сделала вывод, что перед ней старший сын владельцев турбазы. При этом между мальчиком и девочкой было что-то неуловимо схожее, как часто бывает у одевающихся одинаково подростков. Общую субкультуру никто не отменял. Патриция помахала им рукой.

– А где юный сэр Ланселот? – спросила она. – Или родители уже вернулись?

– Он был тут, в беседке, с нами, – ответила Эмилия. – Мы с Игорем играем в «Монополию», а Лансюше стало скучно. Он в доме, смотрит мультики по телевизору.

– И ты не боишься оставлять его одного? – встревожилась вдруг Патриция.

– Он не один, – пожала плечами девочка. – Мама Игоря прибирает комнаты, и она согласилась присмотреть за моим братом.

– Тогда все в порядке, – согласилась Патриция. – Обещаю тебе, что я тоже за ним присмотрю, потому что я замерзла и собираюсь посидеть в гостиной у камина.

– Если вы хотите еще кататься, то лучше будет через какое-то время снова вернуться на гору, – сообщил Игорь. Голос у него уже начал ломаться, поэтому говорил он басом, готовым то и дело сорваться на фальцет. – Завтра вы не сможете выйти на трассу.

Ни на какую трассу Патриция больше не собиралась даже под страхом смерти, но мальчик говорил уверенно, словно обладал каким-то скрытым от нее знанием.

– Почему? – полюбопытствовала она.

– Потому что мороз усиливается и поднимается ветер, – охотно пояснил Игорь. – По прогнозу погоды, следующие два дня кататься будет нельзя. Ожидается метель и температура до минус двадцати пяти. Сегодня последний ясный день. Да и мороз сейчас всего восемнадцать градусов.

Так вот почему Патриции было так холодно.

– И часто у вас так бывает? – полюбопытствовала она. – Это же горнолыжный курорт, сюда приезжают именно для того, чтобы кататься. Я не в счет, конечно, потому что я, скорее, исключение, подтверждающее правило.

– Мы в Сибири, – солидно сообщил мальчишка. – Это не Роза Хутор, так что с морозами здесь приходится считаться. В том числе и гостям базы. Два дня метелей и мороза – не так уж и много. Потом отец прочистит склоны ратраком, и можно будет снова выходить на трассу.

– Понятно, – кивнула Патриция, признаться, довольно впечатленная взрослостью тона. У такого поганца, как Олег Девятов, был вполне приятный и очень рассудительный сын. – Спасибо, что объяснил. Но я все-таки пойду в дом.

– Идите, конечно, – кивнул мальчишка. – Там мама термопоты зарядила горячей водой и свежие плюшки принесла. До обеда можно перекусить, да и погреться чаем.

Две головы в одинаковых вязаных шапках – серой и розовой – склонились над столом, на котором было разложено игровое поле «Монополии». Ну надо же, и не холодно им.

Патриция вошла в дом, потопала ногами, чтобы сбить налипший на ботинки снег, вдохнула теплый воздух, пахнущий еловыми дровами, корицей и немного каким-то чистящим средством, пристроила на вешалку свою куртку. Из гостиной доносился звук работающего телевизора, видимо, юный сэр смотрел свои мультики именно там. В коридор выглянула чуть растрепанная Ирина, кивнула Патриции:

– Вернулись? Проходите, я уже здесь внизу закончила. Присмотрите за мальчиком, пока я верхние комнаты приберу?

– Да, конечно, – легко согласилась Патриция, – только сбегаю к себе наверх переодеться и сразу спущусь.