Белая масаи. Когда любовь сильнее разума - Коринна Хофманн

Мое путешествие с Присциллой

Однажды Присцилла предлагает съездить с ней на пару недель в ее деревню, чтобы навестить мать и пятерых детей. Я удивлена: «У тебя пятеро детей? Где они живут?» – «С мамой или иногда с братом», – отвечает она. Присцилла обитает на побережье, где зарабатывает продажей украшений, которые дважды в год привозит домой. С мужем она давно рассталась. Я не устаю удивляться здешним нравам.

Я думаю, что к тому времени, как мы вернемся, Ютта, может быть, уже будет здесь. Я соглашаюсь. Поездка спасет меня от ухаживаний масаи. Присцилла очень волнуется, потому что никогда не приводила домой людей с белой кожей.

Не мудрствуя лукаво, мы отправляемся на следующий день. Эстер остается присматривать за хижиной. В Момбасе Присцилла покупает детям школьную форму. У меня с собой только небольшой рюкзак, в котором нижнее белье, свитер, три футболки и сменные джинсы. Мы берем билеты, и у нас еще достаточно времени до отправления вечернего автобуса, поэтому я иду в парикмахерскую и заплетаю волосы в африканские косички. Эта процедура занимает почти три часа и очень болезненна. Но такая прическа кажется более практичной для путешествий.

Задолго до отъезда у автобуса уже толпятся десятки людей. Сначала на крышу укладывается багаж. Когда мы отправляемся, вокруг уже царит кромешная тьма, и Присцилла предлагает поспать. До Найроби девять часов езды, потом нам предстоит пересесть на поезд и выдержать еще четыре с половиной часа до Нарока.

Во время этой долгой поездки я вся измучилась и чувствую облегчение, когда мы наконец прибываем. Далее нужно идти почти два часа чуть в гору по полям, лугам и даже сосновым лесам. Местный ландшафт напоминает мне Швейцарию: вокруг только зелень и ни одного человека.

Наконец далеко вверху я замечаю дым и какие-то ветхие деревянные бараки. «Мы почти на месте», – говорит Присцилла и объясняет, что ей нужно принести отцу ящик пива, это подарок для него. Я поражена, видя, как она тащит его на голове. Мне любопытно, как живут эти масаи. Присцилла сказала, что они богаче самбуру, из племени которых происходит Лкетинга.

Когда мы добираемся до вершины, все спешат поприветствовать Присциллу, затем останавливаются и молча смотрят на меня. Присцилла, судя по всему, объясняет, что мы друзья. Сначала мы идем в дом ее брата, немного говорящего по-английски. Жилище по своим размерам больше нашего деревенского домика и состоит из трех комнат. Оно грязное и закопченное, потому что пищу готовят на дровах. Повсюду куры, собаки, кошки. Куда ни глянь, резвятся дети всех возрастов, старшие таскают малышей на спинах. Приходит время раздачи подарков.

Люди здесь носят обычную одежду и живут обычной фермерской жизнью. Когда в дом заходят козы, мне как гостье на приветственном ужине предоставляется право выбрать одну. Я не могу заставить себя вынести смертный приговор, но Присцилла говорит, что так принято и это большая честь. Вероятно, мне придется делать это каждый раз при последующих визитах. Поэтому я указываю на белую козу, которую тут же хватают. Бедное животное душат двое мужчин. Я отворачиваюсь. Уже темнеет и холодно. Мы заходим в дом и садимся у костра, разведенного на земляном полу в одной из комнат.

Где эту козу варят или жарят, я не знаю. Я очень удивляюсь, когда мне вручают целую переднюю ногу и огромный охотничий нож. Присцилле достается другая нога. «Присцилла, – говорю я, – я не настолько голодна!» Она смеется и говорит, что остатки мы возьмем с собой и доедим завтра. Мне не нравится идея грызть эту ногу еще и на завтрак. Но я держу себя в руках и пытаюсь немного поесть, хотя надо мной вскоре начинают смеяться, так как видят, что я не особо-то и голодна.

Поскольку я смертельно устала и у меня ужасно болит спина, я хочу знать, где мы сможем переночевать. Нам предоставляют узкую койку, на которой придется спать вдвоем. Воды для умывания не видно, и без огня в комнате очень холодно. Я надеваю свитер и тонкую куртку. Я даже рада, что Присцилла протискивается рядом со мной, потому что так немного теплее. Посреди ночи я просыпаюсь, чувствую зуд и понимаю, что по мне ползают какие-то мелкие существа. Хочу спрыгнуть с койки, но вокруг кромешная тьма и лютый холод. У меня нет выбора, кроме как оставаться лежать так до утра. При первом же луче света я бужу Присциллу и показываю ей свои ноги. Они покрыты красными следами укусов, вероятно блох. Но ничего не поделать, потому что мне не во что переодеться. Я хотела бы как минимум умыться, но когда я выхожу на улицу, то замираю. Вся местность окутана туманом, на сочных лугах лежит иней. Можно на мгновение представить себе, что я жена фермера в швейцарском кантоне Юра.

Сегодня мы отправляемся навестить мать и детей Присциллы. Шагая по холмам и полям, мы иногда встречаем детей или стариков. Дети держатся от меня на расстоянии, большинство пожилых людей, в основном женщины, хотят прикоснуться ко мне. Некоторые долго держат меня за руку и что-то бормочут. Их слов я, конечно, не понимаю. Присцилла говорит, что большинство из них никогда не видели белых женщин, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к ним. Порой случается, что во время рукопожатия на мою руку плюют, что считается особой честью.

Примерно через три часа мы добираемся до хижины матери Присциллы. Дети тут же бросаются к нам и пристают к Присцилле. Мать, еще более толстая, чем дочь, сидит на полу и стирает белье. Конечно, матери и дочери есть что рассказать друг другу, а я пытаюсь хотя бы немного понять, о чем они говорят.

Эта хижина – самая скромная из всех, что я видела. Тоже круглая, из разных склеенных между собой досок и пластика. Мне трудно находиться в ней, так как очаг, расположенный в центре, наполняет пространство едким дымом. Окон нет. Слезы текут и текут, глаза болят, и я выхожу попить чаю на воздухе. Слегка обеспокоенная, спрашиваю Присциллу, не останемся ли мы тут на ночь. Она смеется: «Еще один брат живет примерно в получасе ходьбы, в доме побольше. Там и заночуем. Тут нет места, потому что все дети спят здесь, да и есть нечего, кроме молока и кукурузы». Я вздыхаю с облегчением.

Незадолго до наступления темноты мы двигаемся к дому другого брата. Здесь нас тоже ждет теплый прием. Заранее никому не сообщили, что Присцилла приедет с белокожей гостьей. Мне очень понравился этот брат. Наконец-то я могу нормально поговорить. Его жена