И сядет солнце на Востоке - Кристина Ли

Игорь бежит из всех сил по холму вверх, но не успевает. Как только тело несчастной женщины останавливается рядом со мной, гром гремит опять настолько оглушительно, словно этим бьёт прямо по мне и малышу.

Воздух становится плотным и гудит. Он вибрирует точно так же, как в турбинах самолёта, когда тот взлетает. Небо над нами шипит, искрится и разгорается, когда молния летит с бешеной скоростью прямо в нас с мальчиком. Я не могу поверить в это, но вижу, как сгусток электричества рассекает воздух, будто плеть, и бьёт прямо по нам.

Прижимая мальчика к себе с такой силой, что показалось будто руки онемели, закрыла крепко глаза и мысленно попрощалась со всеми родными, понимая, что после удара молнией не выживает почти никто. Стало больно, страшно и обидно, однако времени не было.

Я успела сосчитать только до трёх…

А потом сделала рваный вдох, когда поняла, что в мой рот начинает заползать болотная жижа. Тело вернуло чувствительность, и я будто выплывая из воды, оттолкнулась ногами вверх, сделав рваный вдох холодного морозного воздуха.

Задыхаясь и откашливаясь, сцепила зубы. Не понимая, что происходит, попыталась открыть глаза, однако всё лицо оказалось покрыто тиной, вкус которой до сих пор ощущался во рту.

"Что происходит?" — прошептала в голове, а сердце гулко ударило в груди, как только сознание вернулось и я вспомнила о мальчике.

Тут же открыла глаза и поняла, что стою по пояс в болоте, а вокруг холмы, покрытые снегом. Холод колюче цепляется за тело, и пробирает до кости. Становится дико страшно и жутко, но я пытаюсь не разрыдаться понимая, что похоже умерла.

Однако даже считая себя мертвой, я продолжала оборачиваться в поисках малыша, который был на моих руках пока нас не пронзила молния будто насквозь.

— Яр… — охрипшим голосом из моего горла вырвался только пар и шепот, но я прокашлялась, выплевывая всю гадость изо рта и крикнула опять, уже увереннее.

— Ярослав!! — закричала, и как только произнесла это, мою руку схватила маленькая ладошка.

Тут же повернулась в сторону ребенка, который еле вылез из тины сам и повис на моей руке. Схватилась, и вытащила его из болота, вытирая лицо мальчика, и прижимая к себе, словно он доказательство того, что я не могу быть мертва. Ведь место этого малыша было бы не в болотной жиже, посреди гор и леса, а в раю.

Именно такие безумные и страшные мысли засели в моей голове, пока я осматривалась по сторонам в кромешной темноте, хоть как-то освещённой отражением лунного света от сугробов, стоящих вокруг.

— Папа нашел меня… — вдруг радостно сказал Ярослав, а я отдышалась и спросила, озвучив свою догадку, которая мне реально казалась безумием:

— Ты не врал, Ярослав? Ты действительно… — однако я не успела закончить, потому что послышался нарастающий топот, словно кто-то действительно скакал конницей прямо к нам.

Я решила выйти из болота, и стала с усилием выбираться из тины, буквально засасывающей с каждым шагом. В голове не осталось места другим вещам, кроме спасения ребенка из этого леса, и от того что мчится к нам, издавая гул, топот и отчётливый звук ржания лошадей.

— Это папа, княжна! Стойте! — мальчик стал вырываться, но мной двигало лишь воспоминание о твари, которая всадила клинок в тело несчастной женщины.

Только эта картина продолжала толкать меня вперёд, словно в спину.

"Бежать!!!! Надо выйти из этого леса!!!! Надо найти людей!"

Но я замерла как только расслышала и другой звук. Он на фоне топота копыт, выглядел как полный диссонанс. Ведь к нам совершенно точно что-то летело. Шум работы лопастей вертолета только нарастал, а следом прямо на берег, куда я еле вышла из почти замёрзшего болота, ударил яркий свет нескольких прожекторов вынудив замереть.

Один из них освещал дорогу всадникам, которые неслись через широкую лесную дорогу прямо в нашу сторону на такой скорости, что из-под копыт лошадей поднимался снег и болото. Они галопом скакали прямо на нас с Ярославом, а я остолбенела в этот раз окончательно.

"Это какой-то сон… С самого начала это должен был быть какой-то сон…" — но прагматичность и рациональность, присущая мне, как отпечаток профессии следователя, так и кричали:

"Это не сон, Стежа! Это реальность, в которой на тебя несётся три всадника на черных рысаках!"

И тот который в центре. Именно тот, чьи глаза даже сейчас — ночью, и в кромешной темноте светятся, как волчьи. Именно он и есть тот самый "папа", с такими же смолянистыми волосами, как и у малыша.

Ярослав лишь завидев отца, стал вырываться из моих рук, но я не пустила мальчика, а наоборот заслонила собой и удержала, когда лошадь заржала, а мужчина поднял её на дыбы, остановившись боком и отбросив целый столб болота и снега.

— Поднимите руки медленно вверх! — прозвучало из-за деревьев, а отовсюду вышли солдаты с пушками в руках, — Боярыня, подчиняйтесь законам Великого Киевского княжества и немедленно отпустите княжича!

Я продолжала оглядываться и заслонять собой ребенка, смотря на толпу молодчиков, полностью одетых в чёрное и державших меня на мушке.

Однако, как только послышался звук того, как мужчина спрыгнул с коня, я опомнилась и попятилась назад. Ярослав смог наконец вырваться из моих рук. Мальчик побежал стремглав к отцу, а мужчина в черном плаще, больше похожем на камзол, тут же схватил его и опустился на одно колено, прижимая к себе ребенка.

Я замерла, а потом вздрогнула и будто окаменела. Даже тина и болото, покрывающие всё тело, не сковали меня такой каменной коркой, как взгляд этого мужчины.

Он словно на куски меня порвал только тем, как посмотрел в мою сторону, а потом легко поднялся с плачущим ребенком на руках, и холодным басом произнес лишь одну фразу. Отрывисто и жёстко отдав приказ:

— Взять под стражу! — развернулся к лошади, и уже усадил ребенка в седло, когда я прохрипела почти севшим голосом:

— Ярослав…

— Не сметь произносить имя княжича! — второй всадник, по левую руку от мужчины, сразу рыкнул так, что кажется деревья задрожали и прекратился гул работы лопастей вертолетов.

— Чего встали?! Приказа не слышали, или на плаху хотите?! — продолжил всадник, а я смотрела только в серые, почти прозрачные глаза, в которых отражался лунный свет, словно в тех самых озёрах.

Мужчина смотрел в ответ будто пронизывая насквозь. Его лицо выточено словно из камня. Правильные и острые аристократические черты только сильнее обожгли, когда он сжал челюсть и прищурился, медленно проводя по мне холодным, как стужа, взглядом.