Проблема майора Багирова - Кристина Майер

— Пей!

Когда это я была такая послушная? Рот обожгли сто грамм фронтовых. Пытаясь схватить ртом хоть немного воздуха, утирала тыльной стороной руки губы и выступившие на глазах слезы. Стас все время прикрывал меня своей широкой спиной.

— Что произошло, кто-нибудь объяснит? — подоспела очередная партия ребят, эти хоть успели натянуть штаны.

— Багирова клинануло, — отвечают из толпы.

— Что опять?

— Да хрен знает, — переговариваются парни.

— Первое боевое крещение для юнца, — раздается голос Лехи из-за моей спины. — Кастрюли подбери, — командует он кому-то.

— О, бутерброды! — вот мужики. Уже забыли, что меня чуть их командир в госпиталь не отправил. Главное – набить желудок!

В голове крутится мысль – желай Багиров и правда меня пристукнуть, я бы сейчас здесь не стояла.

— Это в дорогу, — возвращаю себе голос. — Завтрак на плите.

— Ром, оставь бутерброды в покое, — повторяет мою просьбу Стас намного громче. — Сказали же, завтрак на плите, — оборачиваясь назад.

Прикрывая своим корпусом и расталкивая ребят, Стас ведет меня наверх. Леха идет за нами. Отмечаю, что мужики достаточно быстро собрали посуду, которая разлетелась даже до дверей.

От жары футболка липнет к телу. Начинают действовать фронтовые. Ноги уже не ватные, они просто заплетаются. Быстро меня развезло, зато я успокоилась.

— Леха, захвати ей что-нибудь пожевать, — пряча за ладонью удрученное выражение лица, произносит Стас. Он же укладывает меня на кровать, снимает берцы.

Отмечаю, что в комнате приглушенный свет. Прикрываю глаза.

— Аль, давай поешь, что-то тебя от пяти грамм развезло, — расталкивает меня Леха.

— Не приставай ко мне больше, ты обещал, — без задней мысли, абсолютно не желая подставлять Лешку. Мне просто не хочется открывать глаза, не хочется, чтобы меня шевелили.

— Что значит «не приставай ко мне больше»?! — слух резанул холодный жесткий голос Стаса.

Блин, с мужиками – как по минному полю. Расслабиться после стресса не дадут. Миг – и я как огурчик. Не хватало, чтобы меня обвинили в убийстве Лехи. Судя по тому, как сверкают глаза Стаса, смерть обещает быть мучительной.

— Да я ничего плохого не хотел… — начинает оправдываться Лешка, пока не сболтнул лишнего, импровизирую на ходу:

— Пока ты где-то пропадал, — с претензией в голосе, — он заставлял меня есть просроченные галеты с каким-то мерзким паштетом, а следом заедать это повидлом. Меня до сих пор тошнит.

Легко обмануть Стаса вряд ли получится, но Леха естественно пожал плечами, а я скорчила обиженную моську. Если они подерутся, в меня что-то тяжелее металлической кружки прилетит. Чувствую себя ящиком Пандоры, который только чуть-чуть приоткрыли, а неприятностей на год вперед.

— Еще ставку подбивал сделать, — последняя моя фраза должна окончательно убедить Стаса, что мы говорим правду. Недовольство на лице Лехи сменяет благодарный взгляд.

— Сказал бы я, от чего тебя тошнит, — бурчит Лешка. — Ешь давай, — протягивает мне бутерброд с курицей.

— Не буду. Эти бутеры я вам в дорогу собрала, — мотаю усердно головой. Не стоило этого делать. Как только угроза, нависшая над Лешкой, рассеялась, я вновь почувствовала легкость в теле, а теперь и вовсе качает.

— Аля, я тебе их сейчас насильно запихаю, — отрывисто произносит Стас, забирает у Лехи бутерброд и подносит ко рту.

Тяжело вздохнув, откусываю.

— А теперь слушай внимательно. Батя остается в тылу, он у вас за главного. Багиров приказал за время нашего отсутствия подготовить тебя к боевым условиям. Скоро мы выдвигаемся на передовую. Подумай хорошо, едешь ты с нами или возвращаешься в госпиталь…

Алеста

Основная группа ребят не выходила на связь четвертый день. Напряжение в коллективе возрастало. Мы уже должны были быть на передовой. Мужчины все реже шутили, остро реагировали на каждый звонок, на каждую подъехавшую к дому машину. С самого начала что-то пошло не так. Операция по освобождению пленных офицеров должна была занять не больше недели. Прошло почти две.

В тылу на окраине города вместе со мной осталось девять человек. Работа по моей подготовке не останавливалась, несмотря на тревогу бойцов. Продолжали выполнять приказ Багирова с маниакальной старательностью.

— Аля, шутки, споры, приколы – это все в тылу, на передовой второго шанса может не быть, поэтому к занятиям следует отнестись серьезно и приложить максимум усилий, — строго произнес Батя в первый день.

После чего вывел меня во двор, представил всем ребятам. Теперь ни для кого из них не является секретом, что Серега совсем не Серега. Те, кто не знал, были поражены. Зароптали, что командир с них шкуру сдерет за молчание, но понаблюдать за ситуации со стороны им показалось занятной идеей. Выдавать меня никто не собирался.

Как бы я охарактеризовала водоворот событий, в который меня все больше затягивало? Штирлиц с каждым днем был все ближе к провалу… Но как-то умудрялся развернуть вокруг себя целую шпионскую сеть. Агенты рады были меня прикрыть и даже получить жесткий нагоняй после того, как афера раскроется.

Первые дни парни пытались ко мне подкатить, как-то выразить симпатию: то конфеты из города привезут, то цветы где-то оборвут. Приходилось даже закрываться ночью на ключ в спальне и бдить, чтобы никто не заглянул после отбоя.

Заметив, как Олежка пытается меня приобнять за талию, Батя устроил парням разнос. После длительной матерной тирады с применением угроз парни не перестали видеть во мне девушку, но отношение стало очень бережное и уважительное. Намеки на симпатию научились игнорировать или переводить тему в безопасное русло.

Сложнее всего мужикам контролировать свою речь. Вояки, которые привыкли общаться матом, теперь одергивали себя.

Пусть и тренировочный, но окоп мне все-таки пришлось копать. Ребята помогли, а то я бы за неделю не справилась. У забора вырыли траншею метров пять, практически поселив меня в ней.

Пришлось попотеть. Тренироваться сложно. Особенно днем, когда хочется укрыться от солнца в самом прохладном уголке дома. Поблажек на мой пол не делают. Каждое занятие в полном обмундировании.

«Окопная» жизнь – то еще удовольствие. Беги, прячься, ложись, еще несколько десятков команд, которые нужно знать, но они в основном касаются ведения боя, стрельбы. Не люблю ползать в окопе, но приходится. Вечно в грязи, вещи стираешь каждый день. Хорошо, что на улице жара, все быстро сохнет.

Гоняли меня ребята по очереди, по шесть часов в день. Заставляли даже стрелять по мишеням. Каково же было их удивление, когда пули не прилетали в цель.

— Как ты в змею попала? — удивленно разглядывая чистые, не запятнанные попаданиями мишени.