И про любовь тоже - Марина Владимировна Болдова

следующего ящика стопки скатертей и салфеток, складывал на ковровую дорожку, перед этим внимательно перебрав их поштучно. Прежде чем окликнуть, Кира несколько минут за ним наблюдала, пытаясь понять, что он может искать.

— Не стой столбом у меня за спиной, лучше помоги, — не оборачиваясь, приказал дед. — Тут майор недавно заходил…

— Я в курсе.

— Сказал, что ты какие-то письма нашла у Муравиных?

— Вот, смотри. — Кира протянула так и не развязанную пачку конвертов.

— От кого? Катерине?

— Да, ей. Почтовая, 43, квартира 8. Без обратного адреса, на штемпеле — Ленинград, почтамт, цех… то ли два, то ли семь, затерто… не важно. Тридцатое июня шестьдесят какого-то года. — Кира взяла ножницы из верхнего узкого ящика комода, перерезала бечевку. — Раз, два… семь штук. Я думала больше.

Кира внимательно осмотрела все конверты.

— Странно. Обратного адреса нет ни на одном. Штемпели все ленинградские, вот тут четко — шестьдесят девятый год, третье декабря. Похоже, все шестьдесят девятого… Постой, дед, ты что, тоже решил поискать письма?

— Представь себе, посетила такая мысль. Тут Кустин договорился до того, что эту Зою Томерян убили и что ты думаешь так же. Подозреваешь кого?

— Ну… возможность столкнуть тетушку на рельсы была у Армена. Я по времени прикинула — теоретически мог он подняться и спуститься по тем кривым ступеням, которые с той стороны платформы.

— Зачем это ему?!

— Зоя Оганезовна была состоятельной дамой. И бездетной. Дед, Томерян когда кафе открыл, не помнишь? Давно ты с этой семьей знаком?

— Десять лет точно — свадьбу Максима у него гуляли, как тебе известно. Не припомню, чтобы до этого дня у него бывали. Шашлык с Катериной у нас во дворе на мангале жарили, продукты покупали в центре поселка, не с руки к нему было ехать. Пожалуй, и не было тогда там кафе. И семья Томерян там не жила. Точнее Макс скажет, я уверен. Так что там, письма подписаны?

— Да, дед. По-видимому, бабушкой Кирой…

— Читай!

— Катя, здравствуй. Начну с главного — поиски вновь безуспешны. Даже Ион со своими связями ничего не смог добиться. Он написал Федору Орлову в ГДР, но тот не ответил. Выехать за границу Ион, как ты знаешь, не может. Не откликнулась на мое письмо и Зоя, — зачитала Кира. — Вот оно — доказательство того, что Катерина Муравина, Зоя Томерян и моя бабушка Кира Нестерова некогда были тесно знакомы!

Кира с торжеством посмотрела на затылок деда, но тот даже не обернулся.

— Дед… что с тобой? — забеспокоилась она, бросила недочитанное письмо на комод и опустилась рядом с ним на колени.

— Вот, оказывается, где хранила Тамарушка детские вещи твоего папы, Кирочка. А я после ее смерти в городской квартире искал… — Дед держал в руках коробку из-под обуви, на крышке которой четким учительским почерком красным карандашом было выведено имя «Сереженька». «Скоро свидимся, сынок…» — скорее прочла по губам, чем расслышала она слова деда.

Глава 10

Кира испугалась: таким бледным деда она видела впервые. На нее полными влаги глазами смотрел глубокий старик. Как можно было вот так, мигом, превратиться из бодрого, пусть даже пожилого мужчины в беспомощного старца? Наверное, она только сейчас осознала, что дед прожил уже почти целый век.

Она молчала, зная, что он не потерпит проявления жалости. Кира видела единственный способ отвлечь его от содержимого коробки — вернуться к переписке Катерины Муравиной с ее бабушкой Кирой.

— Дед, давай по чайку да письма, наконец, прочтем. Интересно же. Ставь чайник, я сейчас вернусь, только посмотрю, где Макс. Он, бедный, голодный весь день!

— А ты? Когда ела? — тут же встрепенулся дед, отложил коробку и легко поднялся с пола. — Мясо! Я разогрею мясо и сделаю салат. И чай, конечно же, — чай! Иди, Кира, отыщи Максимушку, покормим.

«Вот и ладненько», — даже не дернулась она помочь ему, зная, что помощь тот не примет.

Кира для начала просто выглянула в кухонное окно, но Макса не увидела. Не было рядом с забором Муравиных и машины Кустина. А на ее месте стояла «Нива» Арканова. Кира вышла на крыльцо и посмотрела на дом Муравиных. Дверь была заперта, двое мужчин в штатском и один в полицейской форме шли к воротам. Вот они погрузились в микроавтобус…

Кира не сразу заметила Игоря. Он, словно бы нехотя, подошел к автомобилю, похлопал раскрытой ладонью по оконному стеклу.

«Ну, слава богу, решился. Молодец, Гошка! Да где же Макс, бес его забери! Друга увозят, мог бы поддержать!» — разозлилась она на Арканова, наблюдая, как за Муравиным закрывается дверца микроавтобуса. Дождавшись, когда тот скрылся за поворотом, Кира вернулась в дом.

Она не сразу узнала в склонившемся над лежащим на полу дедом Арканова. На кухне почему-то был выключен свет, хотя, когда она уходила, горели все три рожка люстры. Теперь же фонарем, закрепленным на стене по ту сторону входной двери, были освещены лишь стол и кусок ковровой дорожки. Кира прекрасно помнила ее цвет — светло-зеленый, как майская трава. Только откуда это красное пятно рядом с головой деда? Кровь? Тогда кто этот мужик? Убийца? Кира протянула правую руку — там, на полке, в ряд стояли бутылки с прошлогодним вишневым соком, она схватила за горлышко крайнюю. В два прыжка подскочив к мужику, ударила его бутылкой, как ей показалось, по голове. В этот момент он повернулся…

— С дуба рухнула, Кирка! — обругал ее Арканов, вскочил и потер плечо, куда на самом деле пришелся удар. — «Скорую» вызывай! Наши уехали, не видела?

— Только что. И Гошка… что с дедом? — Она опустилась на колени.

— Без сознания, но жив. Не трогай его только. — Макс отошел к выключателю, щелкнул им. — Понятно, на пакетнике вырубили. Где счетчик?

— Все там же, Арканов, у задней двери справа. А ты где был? — спохватилась она, набирая номер экстренных служб. — Примите вызов… поселок Видный, Овражная, пять. Бранчевский Андрей Миронович, девяносто, без сознания… нет, удар тяжелым предметом по голове… спасибо, ждем… Макс! Ты не ответил!

— Домой сбегал задами, Ольку предупредить, что поздно вернусь. Жди здесь, я сейчас. — Макс рванул к двери, которая вела в сад.

Кира сидела на полу и плакала. Она пыталась нащупать пульсирующую жилку на шее деда, но не получалось. Тогда она достала из рюкзака пудреницу с зеркальцем. И все поняла… Макс ей соврал, дед мертв!

Конечно, она была готова, что единственный родной человек когда-нибудь уйдет, но не сейчас… не сегодня! И не так! Дожить до девяноста лет, чтобы тебя убил какой-то отморозок?!