Чужое имя. Тайна королевского приюта для детей - Джастин Коуэн

карьеру кораблестроителя. Оттуда он проложил путь в более высокое общество, когда отплыл в Бостон в 1692 году, где основал кораблестроительную верфь. Он путешествовал по миру, стал членом совета новой колонии Джорджия и разработал план (впоследствии осуществленный графом Галифаксом и другими) поселения в Новой Шотландии. Но как бы ни менялись его собственные жизненные обстоятельства, он никогда не отворачивался от крошечных трупов или голодающих детей с протянутыми руками на лондонских улицах, в отличие от многих лондонцев. Вместо этого Корам заключил договор с собой: он найдет способ позаботиться об этих забытых детях.

Задача Корама была нелегкой. Практические трудности любых благотворительных усилий в этой области усугублялись нравственными возражениями его соотечественников.

Трудно представить, каким образом целый народ мог поворачиваться спиной к беззащитным младенцам. Но, как ответила историк Руфь Макклюр в своем всеобъемлющем описании госпиталя для брошенных детей, найденыши XVIII века подвергались жестокой дегуманизации. «Как Корам вскоре убедился, самым трудным препятствием были предрассудки, ибо по большей части отношение средних англичан к беспризорным детям вообще не считалось предрассудком. Все принимали за чистую монету простое уравнение: беспризорный – значит, незаконнорожденный… Каждый делал из этого нехитрый вывод: незаконнорожденность означает позор. Таков был общепринятый порядок вещей в Божьем мире и приличном английском обществе; лишь немногие ставили его под сомнение»[21].

Бывали исключения: самые высокопоставленные члены общества не всегда разделяли отвращение к незаконнорожденным детям. Среди них «рождение бастардов» было распространенным явлением. Вероятно, поэтому высокопоставленные и богатые женщины были среди первых, кто принял сторону Корама: он называл их «дамами высокого достоинства и отличия».

Первой женщиной, поддержавшей усилия Корама, была Шарлотта, герцогиня Сомерсетская, чей муж Чарльз Сеймур, 6-й герцог Сомерсетский, был одним из богатейших людей в Англии. Титул и положение позволяли ей беспрепятственно поддерживать дело Корама и мостить путь для других, которые вскоре присоединились к ней, – для жен и дочерей баронов, маркизов, графов и герцогов. Двадцать одна женщина подписала «Дамскую петицию» с призывом об основании учреждения для ухода за брошенными детьми. Документ был представлен на рассмотрение королю Георгу II в 1735 году. Хотя женская петиция не вполне убедила короля, она считается залогом окончательного успеха Корама, так как придала респектабельность ранее запретной теме. Упомянутые дамы также имели доступ к супруге короля; многие из них служили фрейлинами в чертогах королевы Шарлотты.

Несмотря на это, женских просьб было бы недостаточно для перемены убеждений короля. Кораму нужно было привлечь на свою сторону мужчин – могущественных мужчин, владевших недвижимостью, контролировавших государственные активы, занимавших места в парламенте. А их было нелегко убедить. Их влияние и благосостояние зависели от права наследования, основанного на майорате, где старший сын наследует поместье отца. Незаконнорожденный ребенок мог изменить будущее, повлиять на переход собственности, богатства и власти. Система, позволявшая такому ребенку получить защиту и в один прекрасный день бросить вызов установленной линии наследования, явно была не в их интересах. Для этих людей гибель такого ребенка на улицах Лондона была ценой за продолжение безупречной работы механизмов общественного порядка.

Их отчужденность затормозила планы Корама на целых семнадцать лет. Но он играл вдолгую. И когда наконец появилась возможность изменить правила, он воспользовался ею.

Когда Корам впервые подступился к проблеме брошенных детей в Лондоне, город был погружен в финансовую неопределенность, вызванную крахом почтенного финансового предприятия. После обещания несметных богатств знаменитая Компания Южного моря обанкротилась, разорив своих акционеров и послав ударные экономические волны по всей Великобритании. Это было неподходящее время для благотворительности. Но в последующие годы экономика восстановилась, и растущая уверенность в будущем позволила элите вести несколько более роскошную жизнь. Наступил строительный бум, для которого требовались каменщики, кирпичники, столяры, плотники и кровельщики.

Подъем благосостояния произошел на фоне спада имперских амбиций Британии, еще недавно желавшей расширить свое влияние на Европу и за ее пределы. В Северной Америке назревал конфликт, и Англия уже участвовала в ряде территориальных войн: сначала Девятилетняя война с Францией, потом войны за испанское и австрийское престолонаследие. С войной и экономическим ростом возникла насущная потребность в человеческих ресурсах, которые становились все более скудными, – в здоровых мужчинах для сражений и в женщинах для обслуживания растущих аппетитов правящей элиты. Томас Корам был умным человеком, и в этих обстоятельствах увидел возможность продвижения своего проекта под новыми, хорошо обоснованными лозунгами. Теперь он утверждал, что забота о брошенных детях является не просто филантропией, а действием во имя общественного блага, которое позволит удовлетворить потребность правительства в «полезных членах государственного устройства… для более чем достаточного обеспечения умелых рабочих рук, производства товаров и появления верных слуг, выросших из бедных брошенных детей, беспризорников и найденышей»[22].

Так найденыши были превращены в будущих слуг и солдат – в строительные кирпичики растущей экономической мощи Британии.

Новый подход Корама оказался успешным. 21 июля 1739 года он подал королю Георгу II целых три петиции: одну от себя лично, вторую с подписями десятков герцогов, графов и рыцарей, всех членов Тайного совета, спикера палаты общин и премьер-министра, а третью – с подписями мировых судей. Менее чем через месяц, 14 августа 1739 года, Георг II выпустил королевский патент для официального открытия «Госпиталя для содержания и обучения беззащитных и брошенных маленьких детей».

20 ноября 1739 года Корам с гордостью представил патентную грамоту герцогу Бедфорду, который стал первым президентом госпиталя, и таким образом открыл первое в Англии светское благотворительное учреждение. За следующие двести лет «госпиталь для брошенных детей», как он вскоре стал называться в народе, позаботился о тысячах детей, которые в итоге скорее всего сгинули бы без следа или были бы обречены на борьбу за существование на жестоких лондонских улицах.

Достижение Корама стяжало ему славу одного из величайших филантропов в истории Англии, но его успех имел свою цену, которую пришлось платить грядущим поколениям. Хотя он спасал этих детей, но обрекал их на беспросветную жизнь с мытьем полов и сменой ночных горшков либо посылал на войну, где их считали расходным материалом.

Итак, найденыш начинал жизнь в позоре из-за незаконной связи между его отцом и матерью. Если родителям удавалось избежать позора, ребенка надежно изолировали от общества. Но у него почти не было надежды на лучшую жизнь, поскольку он получал единственный выбор: обслуживать потребности английского правящего класса.

Двести лет спустя женщина с темно-русыми волосами и бледным лицом оставила своего ребенка в госпитале для брошенных детей ради спасения чести своей семьи. Казалось, что этот ребенок будет подвергаться гонениям и унижениям только из-за своего появления на свет. Казалось, девочка была обречена всю жизнь обслуживать