Две линии судьбы. Когда остановится сердце - Анна Данилова

— Думаю, что это — любовь, — как-то необыкновенно проникновенно проговорила Валентина. — Я сама через это прошла и поэтому могу понять тебя.

— Но я-то сама чувствую, что это ненормально! Я ведь и магазины открыла только для того, чтобы Быстров понял — и у меня тоже есть деньги. Правда, нет такого влиятельного папочки, как у его Веры, но папочка-то здесь ни при чем! Ведь правда?!

— Ты ради него занялась бизнесом? Так это прекрасно! — всплеснула руками Валентина. — Посуди сама: любовь подтолкнула тебя к действиям, ты перестала зависеть от клецовской компании и стала работать на себя. Что может быть прекраснее? Думаю, что ты Андрею должна быть благодарна за это.

— Но на него это не произвело никакого впечатления. Нет, конечно, он все знает и понимает, и мы с ним время от времени встречаемся — город-то небольшой, трудно не пересечься. Он оценил мои способности, как оценил и мое… богатство, что ли. Но, говорю же, это не произвело на него никакого впечатления! Я не понимаю, куда делись его чувства ко мне?!

— Что поделать, если он полюбил Веру?

— Но я не могу с этим смириться, не могу! — Соня выкрикнула это с такой болью и страданием, что Валентине пришлось успокоить ее, положив свою ладонь на Сонину.

— Ну-ну… От этого еще никто не умирал.

— Умирали! От неразделенной любви — умирали! — В голосе Сони уже звучала истерика. — Люди кончали жизнь самоубийством!

— Надеюсь, у тебя не было таких мыслей?!

— Слава богу, нет. Но у меня были другие мысли…

— Тсс… — Валентина приложила палец к губам. — Тсс… Меня такие мысли тоже посещали. Да только смелости не хватило. Или, возможно, той степени ненависти и отчаяния, которые переполняют сейчас тебя.

— А что, это так заметно? — Соня почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, они прямо заполыхали.

— Думаю, что, кроме меня, никто ничего не замечает и не видит, — Валентина смотрела Соне прямо в глаза. — Но мне иногда кажется, что я смотрю на тебя, а вижу себя. Я понимаю тебя, вот что самое главное. А потому живи себе спокойно и знай, что ты всегда можешь во всем — ты поняла? — во всем положиться на меня.

От ее слов почему-то повеяло холодом. Словно Соня только что заключила сделку с самим дьяволом. Разве что в зрачках Валентины не заплясали отблески дьявольского пламени и вокруг не запахло серой…

— Вот, набирай номер, — Алевтина протянула ей телефон. — Да побыстрее! У тебя всего несколько секунд. Не дожидайся, кто тебе ответит, просто говори то, что считаешь нужным сказать.

Было раннее утро. Глаша даже не успела проснуться как следует. Она так ослабла за эти несколько дней, что при малейшем движении у нее начинала кружиться голова. Увидев перед собой бледную, встревоженную Алевтину с телефоном в руке, она, даже не успев понять, чего от нее хотят, но среагировав именно на телефон, как на волшебный предмет, который может спасти ее, вырвала его из рук женщины и принялась набирать номер Лизы.

Хорошо, что она помнила его наизусть. А ведь многие люди привыкли просто давить на клавишу, руководствуясь именем на дисплее. Хорошо, что Лиза приучила ее запоминать важные номера телефонов.

Она набрала номер, но гудка не услышала.

— Там тишина, — прошептала она, глядя на Алевтину, которая то и дело оборачивалась на дверь.

— Ты говори-говори…

— Да кому говорить-то, если телефон как мертвый!

— Кричи, я не знаю… Это нормальный телефон! Хозяйский! Они только полчаса тому назад звонили по нему. Мадам сейчас принимают ванну, — насмешливым тоном сказала она, — вот поэтому-то у меня и было время взять его. Но мне уже пора.

Глафира еще раз набрала номер и, не услышав гудка, все равно прокричала в трубку:

— Лиза, меня похитили! Это связано с похудением! Смотри объявления. — Потом, сообразив, что говорит явно не то, она обратилась к Алевтине: — Где находится дом? Как называется это место?

— Дачный поселок «Новосел», — проговорила та чуть слышно. — Все, мне пора.

— Дачный поселок «Новосел», — вздохнув, наговорила в трубку Глафира, не понимая, что происходит с телефоном.

Алевтина взяла у нее аппарат и быстро исчезла.

Глаша подумала, что все это ей приснилось. Уж слишком было рано.

И что это был за телефон такой?

Глаша закрыла глаза, и когда она вновь открыла их, часы на стене показывали уже половину одиннадцатого. Получается, что она здесь как бы отсыпается за всю свою жизнь. И что сон — единственное удовольствие, которым она может пользоваться без зазрения совести. Другие удовольствия теперь остались в ее прошлом.

Она лежала, выспавшаяся, отдохнувшая, и думала о том, что бы ей такое предпринять, чтобы выбраться отсюда. Алевтина. Ее можно ударить чем-то тяжелым по голове, забрать у нее ключи… Стоп. Какие ключи, если там, за дверями, наверняка стоят охранники!

И, словно в подтверждение этих предположений, она услышала за дверью мужской голос. Какой-то мужчина, явно молодой, довольно бойко комментировал последний футбольный матч, пересыпая свои слова легким матерком. Он был уверен, что его никто не слышит. Хотя если даже и слышит? Какое ему до этого дело?

Вероятно, он стоял, что называется, на рабочем месте, охраняя пленницу, и от скуки разговаривал с каким-то своим приятелем. Затем разговор прекратился, Глафира услышала звуки шагов, но потом и они тоже стихли.

Ну вот и все, собственно. Побег исключается. Но все равно — Алевтина. Может, она не заперта? Может, она сумеет передать записку Лизе, в которой Глаша сообщит, где она находится?

Телефон. Зачем она приходила сюда с мертвым, не подающим признаков жизни телефоном? А может, она на самом деле хотела как лучше, хотела помочь, да только хозяйский телефон оказался заблокирован каким-нибудь хитроумным способом?

Хозяева-то не дураки, понимают, что в доме находится, по сути, еще одна пленница — Алевтина.

Голод ее измучил. Глафира поднялась и направилась в ванную комнату. Там, чтобы прийти в себя, она включала попеременно то горячую, то холодную воду. Но голова все равно продолжала кружиться. Конечно, это от голода. От чего же еще? Может, у нее резко снизилось давление? От стресса, к примеру.

Ее размышления были прерваны характерным звоном ключей. Снова пришла Алевтина. В руках — миска, прикрытая салфеткой. Лицо какое-то странное, бледное, испуганное.

— Я чуть не попалась, — ответила она, опережая вопрос Глаши. — Хозяйка вышла из ванной комнаты через несколько мгновений после того, как я вернула на место телефон. Я понимаю, что у нас, скорее всего, ничего не получилось, что она его, возможно, заблокировала, но я-то хотела как лучше!

— Слава богу, что ты не попалась! Послушай, Алевтина, тебя выпускают из дома?