Домик в Оллингтоне - Энтони Троллоп

– Отлучиться на три недели о Пасхе, когда только что начнутся парламентские работы! Для частного секретаря это невозможно.

– Но мне, сэр Рэфль, до крайности необходимо.

– И не говорите, Имс, невозможно и невозможно.

– Для меня это вопрос жизни и смерти.

– Вопрос жизни и смерти! Что же у вас за дело?

При всем своем величии и политическом значении, сэр Рэфль входил в положение маленьких людей.

– Пока я ничего не могу сказать, я еще сам не уверен.

– В таком случае нечего и говорить о пустяках. Мне никакой не представляется возможности уволить своего секретаря в это время. Не могу, решительно не могу. Самая служба того не позволяет. Вам не полагается отпуска в эту пору года. Частные секретари обыкновенно увольняются в отпуск осенью.

– Я буду просить об отпуске и осенью, но…

– Нельзя и думать, мистер Имс, положительно нельзя.

Джонни Имс подумал при этом, что в такой крайности ему приходится выстрелить из большой пушки. Он не любил стрелять из этого орудия, но бывают случаи, говорил он про себя, когда действие большим орудием оказывается необходимым.

– Сегодня поутру я получил письмо от лорда Дегеста, в котором он убедительно просит меня приехать на Пасху, не для гулянья, но по делу, – прибавил Джонни. – Если встретится какое-нибудь затруднение, он должен будет писать к вам.

– Писать ко мне, – сказал сэр Рэфль, который не любил, чтобы в управлении обращались с ним фамильярно, хотя бы это было со стороны графа.

– Само собою разумеется, я не стану просить его об этом. Но, сэр Рэфль, если бы я остался на прежнем месте, – и Джонни кивнул головой на большую комнату, из которой пришел, – я бы имел полное право на отпуск в апреле месяце. А так как это дело весьма важно и для меня и для графа…

– В чем же оно заключается? – спросил сэр Рэфль.

– Извините, сэр, это секрет.

При этом сэр Рэфль вышел из терпения, он чувствовал, что с ним торгуются. Да и то сказать, молодому человеку делают предложение занять место частного секретаря, а он соглашается принять его не иначе, как на известных условиях.

– Извольте отправиться к Фиц-Говарду. Не могу же я терять из-за таких пустяков целый день.

– Значит, мне можно будет уехать на Пасху?

– Не знаю. Посмотрим. Только теперь, пожалуйста, кончите это.

Джонни Имс отправился в комнату Фиц-Говарда, где и принял от этого джентльмена поздравление с новым назначением.

– Я думаю, он будет звонить за вами, как за лакеем, каждую минуту, он всегда звонит вон в тот колокольчик. Он будет кричать вам, так что вы оглохнете. С приглашениями на обеды вы должны распроститься, дела хотя и немного, но он не позволит вам уйти. Мне кажется, его никто не просит на обед, потому что он всегда сидит до семи часов. Вам придется писать всякого рода ложь о больших людях. Когда Рафферти будет в отсутствии по его частным делам, сэр Рэфль попросит вас принести ему туфли.

Рафферти был курьер первого комиссионера.

Не должно забывать, однако же, что это говорил увольняемый и раздражительный частный секретарь.

– Если человек не покажет себя способным подавать туфли, его не попросят об этом, – сказал Джонни самому себе и в то же время постановил твердое решение насчет туфель сэра Рэфля Бофля.

– Так и есть. Это для того, чтобы всегда желать моей смерти, – сказал лорд Дегест, остановившись на этом месте письма, которое читал вслух своей сестре.

– Я уверена, что он подобного не сделает, – сказала леди Джулия. – Да и к тому же ты, верно, проживешь еще лет двадцать пять.

– Скажите пятьдесят, это вернее, – возразил граф и начал продолжать чтение письма.

– В этом нет сомнения, – сказал граф. – Жаль беднягу!

– А я так думала, что частным секретарям совсем нечего делать, – сказала леди Джулия.

– Я, однако, не желал бы быть частным секретарем у сэра Рэфля. Впрочем, Джонни еще молод, да и сто фунтов в год чего-нибудь да стоят. Ах, как мы все ненавидели этого человека! Его голос всегда отзывался, как звон разбитого колокола. Бедный Джонни!

И затем граф кончил письмо.

Было уже поздно, когда Имс кончил письмо. Он готовился к выходу из большой комнаты и к передаче конторки и бумаг своему преемнику. В половине шестого подошел Кодль и заявил, что они вместе пойдут домой.