Мик Джаггер - Филип Норман

С появлением Джерри в жизни Мика изменилось многое, но одно обстоятельство осталось неизменным. Обстоятельство это побудило одного его гастрольного пресс-агента, человека, которому нередко выпадало перед приходом журналистов выводить случайных девчонок из Микова номера, к скорбной остро́те. «Гуляет ли Мик? — сухо усмехался этот человек. — Спит ли Долли Партон[319] на спине?»

Рок-звезду под сорок по-прежнему неодолимо влекло к юным девочкам. В период, когда записывался уместно названный альбом «Some Girls», он начал встречаться с семнадцатилетней девушкой, с которой познакомился на очередной блестящей вечеринке Ахмета Эртегана, куда пришел с Джерри. Девушка происходила из выдающейся аристократической и литературной семьи — против такого Мик никогда не умел устоять, — была красива и очень умна, обладала злым чувством юмора и к рок-сцене относилась цинично, что было приятным разнообразием посреди всеобщего завороженного поклонения. Она жила с родителями в Кенсингтоне, где в один прекрасный вечер ее старшая сестра подошла к телефону и сообщила, что звонит некто, называющий себя Миком Джаггером. «Ага, а я царица Савская», — отвечала младшая сестра.

Она встречалась с Миком пять лет, нерегулярно и ненавязчиво, с полного ведома своих родных, которые звали его «Майкл Дж.». («А он не староват?» — вопрошал ее дедушка, известный член палаты лордов.) Поскольку семья была знаменитая, Мик из кожи вон лез, стараясь скрыть эти отношения; в Лондоне они виделись в основном на киносеансах для умных, смотрели какое-нибудь «Скромное обаяние буржуазии» Луиса Бунюэля в артхаусном кинотеатре, где на Мика никто и не глядел, если тот не лез на глаза. Джерри ничегошеньки не подозревала.

Так же осторожно он вводил ее в круг «Стоунз» — в основном потому, что подруга Кита Патти Хансен и жена Чарли Ширли Уоттс были преданы Джерри. Единственное исключение он сделал в 1980 году, когда группа и их дамы — все, кроме Джерри, — как-то вечером отправились в кино на Тотнэм-корт-роуд посмотреть на большом экране бой Мухаммеда Али и Ларри Холмса за чемпионский титул в тяжелом весе. Готовя семнадцатилетнюю девушку к знакомству с Проблесковым Близнецом, Мик объяснил весьма покровительственно, что Кит «обаяшка, но очень застенчивый». Ширли взяла на себя роль опекунши — отвела девушку в сторону и принялась ей внушать, что той никогда, ни за что нельзя рассказывать об этом своем приключении газетчикам. Однако Патти — вся в кожаном и красном — презрительно кривила губы и подчеркнуто осведомлялась: «А где Джерри?» Глупая девчонка — она надеялась перестервозничать Мика. «На модной съемке, — отвечал он. — Где и тебе самое место».

Неотвратимо настал день, когда Джерри обо всем узнала, и в результате киношная спутница Майкла выслушала, как техасский голос в бешенстве раз за разом повторяет в трубку: «Я-а думала, ты моя подруга…» — «Но, Джерри, — нашлась она, — ты же гораздо красивее меня. С чего бы Мику заводить роман со мной?» Повисла краткая пауза, затем Джерри сказала: «Может, ты и права» — и повесила трубку.

Даже после этого отношения продолжались своим чередом; Джерри, по-видимому, все понимала, но ничего не могла поделать — во всяком случае, с Миком. Через некоторое время семнадцатилетняя девушка пришла к нему на свидание в отель «Савой»; когда она приехала, он читал сборник стихов. Спустя несколько дней на какой-то свадьбе она столкнулась с Джерри — буквально. «Мы шли по узкой тропинке навстречу друг другу. Джерри в узком черном бархатном платье, я в атласе цвета фуксии, под Скарлетт О’Хару. Она эдак сузила эти свои миндальные глаза, столкнула меня с тропинки в кусты и сказала: „Я та-а-ак извиняюсь!“»

К подобной тактике требовалось прибегать все чаще, поскольку Миковы загулы становились все откровеннее. В 1982 году они с Джерри остановились в нью-йоркском отеле «Карлайл» — в их новом доме на Западной 81-й улице шел ремонт. В ресторане к Мику то и дело подходили очаровательные девицы — они оставляли ему свои телефоны, и он нередко их брал. Или, скажем, Джерри подходила к телефону в номере, а на том конце поспешно вешали трубку. Когда в постели стали появляться приблудные кольца и серьги, Джерри решила, что с нее хватит, и уехала. Они с Миком продолжали встречаться, но он как будто бахвалился своими изменами и тем, что похищает девиц практически из колыбели: один раз объяснил Джерри, что опоздал, потому что «гулял с одной восемнадцатилетней дебютанткой».

Еще будучи невестой Брайана Ферри, Джерри познакомилась с крупным международным конезаводчиком Робертом Сэнгстером. Сорокашестилетний Сэнгстер, старше ее почти вдвое, был человеком энергичным и обаятельным и к тому же замечательно разбирался в моде. Услышав, что она порвала с Миком, он вновь появился на горизонте и позвал Джерри в Кентукки на конные торги. Позже они встретились в Лос-Анджелесе, но останавливались в разных гостиницах. К тому времени, по словам Джерри, она поняла, что будущего у их отношений нет и, невзирая на все кольца и серьги в постели, нужен ей один лишь Мик.

События, однако, ее опередили. В Париже, куда Мик поехал записываться со «Стоунз», он увидел ее с Сэнгстером на фотографии с кентуккских конных торгов. Почти тотчас журнал «Пипл» вынес на обложку заголовок, в котором возмутительно путались метафоры: «МИК И ДЖЕРРИ РАССТАЛИСЬ! Назревает скандал: Джерри галопом скачет прочь с конезаводчиком-миллионером». В материале цитировались слова Джерри: мол, Сэнгстер «стоит десяти таких, как Мик».

До той поры Мику публично наставляли рога всего однажды — тринадцать лет назад, когда Марианна Фейтфулл сбежала с Марио Скифано. В восьмидесятых, когда взгляды публики не отлипали от звезд — а тебе к тому же под сорок, — унижение было гораздо мучительнее. Он тут же позвонил Джерри в Лос-Анджелес — говорил, что был дурак и эгоист, умолял дать ему еще один шанс. (Сэнгстер потом рассказывал, что подслушал эту тираду по параллельному аппарату, — Мик плакал «как дитя».) Он уломал Джерри приехать в Париж и даже встретил в аэропорту. Через несколько дней они вместе вернулись в Нью-Йорк, где после взаимных рыданий Мик наконец спел песню, которую она жаждала услышать: «Мы поженимся, мы родим детей, мы будем так счастливы».

Джерри, первую женщину, прижавшую к ногтю крупную рок-звезду — и к тому же вот эту рок-звезду, — почитали за героиню. Женщины писали ей письма и хвалили за решительность, журналисты прониклись к ней еще больше. На карикатуре в «Дейли мейл» изобразили Мика, который, уезжая на гастроли, волочит за собой длинный деревянный ящик с висячим замком, где, очевидно, лежит его возлюбленная. «Я обещал Джерри, что не буду больше гулять, — говорит он репортерам, — и она тоже не будет».

Спустя некоторое время Джерри и Мик сидели в ресторане; очередная юная красотка приблизилась, наклонилась к Мику и протянула бумажку с телефоном. Джерри под столом со всей силы лягнула ее в лодыжку, ничуточки не притушив солнечного сияния широченной техасской улыбки.