Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов - Григорий Сковорода

«Там птицы возгнездятся». «Еродиево жилище предводительствует ими» (Псалом). «Еродий познал время свое» (Иеремия).

Главизна и твердь книжицы

Обезьяна, по древней своей фамилии именуемая Пишек. Она в африканских горах на рясном и превознесенном дереве с двумя детей своих седмицами сидела. В то же время пролетал мимо молодой Еродий. Госпожа Пишек, узрев его: «Еродий, Еродий! – воззвала к нему, – друг мой Еродий, сын Пеларга! Радуйся! Мир тебе! Χαῖρε! Салам алейкум!..»[261]

Еродий. А-а! Всемилостивая государыня! Бонжур![262]Кали имéра! День добрый! Gehorsamer Diener![263] Дай Бог радоваться! Salve![264] Спасайся в Господе!..

Пишек. Ай, друг ты мой! Радуюсь, что начал говорить многими языками. Видно, что ученый обучал тебя попугай. Куда Бог несет?

Еродий. Лечу за пищею для родителей.

Пишек. Вот беда! Ты ли родителей, а не они тебя кормят?

Еродий. Сие не беда, но веселье и блаженство мое. Они кормили меня в молодости моей от молодых ногтей моих, а мне подобает кормить их при старости их. Сие у нас нарицается ἀντιπελαργεῖν, сиречь возблагодавать, или взаимно пеларгствовать, и эллинцы весь наших птиц род называют пеларгос. Но мы их не только кормим, но и носим за немощь и старость их.

Пишек. Чудо преестественное! Новость, редкость, раритет, необыкновенность, каприз, странная и дикая дичь… Сколько вас у отца и матери детей?

Еродий. Я и меньший меня брат Ерогас и сестра Кикония.

Пишек. Где вы обучались в отроческие лета?

Еродий. Нигде. Меня и брата научил отец, а мать – сестру.

Пишек. О, мой Боже! Везде цветут славные училища, в которых всеязычные обучают попугаи. Для чего он вас не отдавал? Он не убог. Как быть без воспитания?

Еродий. Для того же то самого сами нас воспитали родители.

Пишек. Да его ли дело учить и воспитывать? Разве мало у нас везде учителей?

Еродий. Он сам великий к сему охотник, а мать ему во всем последует. Он славословит, что две суть главные родительские должности сии: «Благо родить и благо научить». Если кто ни единой из сих двоих заповедей не соблюл, ни благо родил, ни благо научил, сей не отец дитю, но виновник вечной погибели. Если же родил видно благо, но не научил, таков, говорит, есть полуотец, как достойно есть полумать, чревородившая, но не млекопитавшая, даровавшая полматеринства своего доилице и погубившая половину детолюбия. Если-де место владыки сидением рабским бесчестится, как не безобразится отеческая должность, исправляемая рабом или наемником? Пусть же отец извиняется скудостию времени, прощается тогда, когда обретет лучшее дело. Но ничего нет лучше благого воспитания: ни чин, ни богатство, ни фамилия, ни милость вельмож, разве благое рождение. Оно единое есть лучше всего и сего, как семя счастию и зерно воспитанию.

Пишек. Благо родить разумеешь ли что?

Еродий. Не знаю. Знаю же, что он сие поставляет известным для единых избранных Божиих. Иногда-де в убогом домике, исполненном страха Божиего, друг роду человеческому благо родится человек, не всегда же и в царских чертогах. Да разумеем, что не красота мира сего, ни тварь какая-либо, но единая благодать Божия благому рождению виновна бывает и что благородство не летами к нам прицепляется, но рождается зерно его с нами. Знаю же и сие, что мой отец, разъярен из-за какого-либо негодяя, стреляет на него сими словами:

Иными же словами язвить не привык никого.

Пишек. Протолкуй же мне сии уязвления.

Еродий. Я силы их не знаю, а скажу один их звон:

Пишек. Конечно, отец твой знает римский и эллинский языки?

Еродий. Столько знает, сколько попугай по-французски.

Пишек. Что се? Не ругаешь ли отца твоего?

Еродий. Сохрани меня, Господи… Не так я рожден и воспитан. Я самую истину благочестиво сказал.

Пишек. Как же он, не научен по-римски, говорит по-римски?

Еродий. Есть у него друг, нехудо знающий по-римски и маленькую часть по-эллински. С ним он, часто беседуя, научился сказать несколько слов и несколько сентенций.

Пишек. Ах, мой Боже! Как же он мог вас воспитать, невежда сущий?

Еродий. О премудрая госпожа моя! Носится славная притча сия: «Не ходи в чужой монастырь с твоим уставом, а в чужую церковь с твоим типиком». У нас не как у вас, но совсем иной род воспитания в моде. У вас воспитание очень дорогое. У нас же вельми дешевое. Мы воспитываемся даром. Вы же великою ценою.

Пишек. Безделица! Сотницу рубликов с хвостиком потерять в год на мальчика, а чрез 5 лет вдруг он тебе и умница.

Еродий. Госпожа! Деньги достают и за морем. Но где их взять? А воспитание и убогим нужно. И кошка блудлива[266] не находит себе пристанища. Избавляют же от блуда нас не деньги, но молитва даром.