Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— Нашел? — по дороге он наткнулся на Баса. — Я проверил остальные комнаты. Больше никого нет, — отчитался тот. — Она жива? — кивнул Себастьян на женщину.

— Вроде да, пульс есть. Идем. Скинем ее врачам скорой и валим отсюда.

На улице, однако, не было следа ни l’ambulance[486], ни les pompiers[487]. Официант рассеянно курил перед входом в пиццерию: — O-la-lа! Где вы это взяли, мсье?

— Где скорая? — заорал Джош.

— Какая скорая, мсье? Запаха уже нет. Я позвонил и отменил вызов.

— Вот сволочь! — выдохнул Джош.

— Так, — твердо сказал Бас. — Давай в машину. Надо ей помочь. Бриджит ждала их у «Ситроена». Увидев, что Джош несет кого-то на руках, она, не задавая лишних вопросов, распахнула заднюю дверь, и Джош опустил женщину на сидение.

— Убери плед с ее лица, ей нужен воздух! — крикнул Бас, вытаскивая из багажника свой бездонный рюкзак.

— Джош! — вдруг завизжала Бриджит. — Джош!

— Что? Давайте быстрее, нам надо ехать!

— Джош, мать твою, посмотри!..

— Что вы собираетесь делать, мадам? — маршал мерял шагами гостиную. Каблуки его вычищенных до блеска ботинок отсчитывали по дубовому паркету минуты, секунды, которые оставались Ордену Палладинов. Анна следила за Франсуа встревоженными глазами, понимая — надвигается катастрофа. Если всегда выдержанный, хладнокровный герцог Альба так нервничает — значит, дела совсем плохи. Жики застыла на краешке кресла, прямая, словно стальной прут, и хранила раздраженное молчание.

— Почему вы молчите? — удивился он.

— А вас действительно интересует, что я собираюсь делать? — гневно выдохнула старая дама.

— Представьте себе, — Франсуа остановился перед ней.

— Почему вы спрашиваете меня? По-вашему, я ответственна за весь тот беспредел, который творит Изабель?

— В некоторой степени.

— Я всего лишь одна из командоров, — возмутилась мадам Перейра. — Кроме меня есть еще десять человек, мнением которых неплохо было бы поинтересоваться.

— Я поинтересовался. Сегодня утром я провел видеоконференцию со всеми одновременно.

— Вот как? Меня на нее не пригласили, — буркнула тангера.

— Я счел, что конклав выскажется более свободно за вашу кандидатуру в ваше отсутствие.

— За мою кандидатуру?..

— За вашу кандидатуру на пост Магистра.

До сих пор Жики просто хмурилась, а теперь стала совсем мрачной: — Господин маршал, вы, должно быть, шутите…

— Вовсе нет. И, как вы знаете, Устав Ордена не позволяет вам отказаться. Вы обязаны принять это бремя. Власть необходимо передать вам немедленно, иначе ваша крестница натворит таких бед, что катастрофа станет необратимой. В данный момент секретность Ордена под угрозой.

— Но Моник желала, чтобы Магистром стала Изабель. Она сочла меня слишком старой для подобной ответственности.

— Моник, да покоится она с миром, не до конца представляла, что такое — ее любимая внучка. А может, и представляла. Теперь мы уже никогда не узнаем. После того, как вы рассказали мне о смерти Филиппа, для меня многое прояснилось. Не удивлюсь, если Изабель приложила руку к его кончине. Слишком уж он ей мешал.

— Судя по всему, Изабель была уверена, что Моник оставит ей власть, — пробормотала Жики. — Иначе невозможно объяснить, как она надеялась скрыть свои делишки.

— Какие делишки? — спросила Анна.

— Один из моих агентов — ты знаешь кто, попросил меня выяснить, кто был тем куратором, к которому обратился Саша Гаврилов в начале тринадцатого года.

— Саша просил санкцию? На что именно?

— На дознание по делу о взрыве на химическом заводе в М.

— Удалось узнать имя куратора?

— Разумеется! Некий Арман Лефевр.

— Это не тот Арман, который из свиты Изабель? — нахмурился Франсуа. — Только он работает под псевдонимом.

Именно, — кивнула Жики. — Дознаватели «Ока» провели расследование. Появилось подозрение, что он — le garou[488].

— Ясно.

— Я ничего не понимаю, — прошептала Анна. — Может, если вам обоим что-то ясно, вы и мне объясните?

— Да, мадам, — заявил Франсуа, — мне бы тоже хотелось узнать подробности.

— Для начала дознаватели выяснили, что Арман долгое время был простым исполнителем.

— Кто его нашел?

— Его рекомендовал Руссо.

— Я помню его. Безупречный рыцарь. Из свиты Изабель, если не ошибаюсь.

Жики кивнула, мгновение поколебавшись. — Как раз тогда он стал куратором, и Арман долгое время работал под его руководством. Через несколько лет Руссо повысили, и Арман занял его место. Именно у него Саша и запрашивал санкцию.

— Он должен был представить рапорт командору.

— Он так и сделал. Но после того как он представил рапорт Изабель, от нее не последовало ни одобрения, ни запрета. Дела словно бы и не существовало никогда. А Армана понизили из кураторов в оруженосцы.

— Номинально, — вставил маршал.

— Разумеется, всего лишь номинально. Из обычного куратора он стал доверенным лицом командора. Полномочия и реальная власть несравнимы. Излишне говорить, что спустя всего пару дней после того Сашу и Ясмин убили.

— То есть, приказ отдала Изабель? — ахнула Анна.

— Вне всякого сомнения. Лично Изабель, — подтвердил Франсуа.

— Но почему «le garou»? — Анна продолжала недоумевать.

— Оборотнями в Ордене называют тех, кому хитростью и коварством удалось обмануть дознавателей и подставить вместо себя невиновных людей. Такое случается — крайне редко, примерно раз в столетие. И если наши подозрения подтвердятся, то Арман Лефевр — это «Инквизитор из Понтуаза».

Примерно за четыре года то этого, Понтуаз, Иль-де-Франс

Урок подходил к концу, когда в коридоре раздались шум и топот ног. Его словно по затылку ударили — он кожей почувствовал неладное — воздух словно стал разреженным, им стало труднее дышать, а в глазах учителя истории замерцали сине-красно-зеленые блики, словно мир вокруг стал срезом старинного зеркала. У его матери на трюмо стояло такое — полукруглое, с волнистым краем. Арман потянул вниз ворот рубашки и рывком ослабил узел галстука. С трудом слушая ученика, сбивчиво повествовавшего о войне Алой и Белой розы, он пытался уловить хоть что-нибудь, что позволило бы ему понять, что происходит в коридоре. Не в силах более терпеть, с грохотом сдвинув стул, и оттолкнув ошеломленного мальчика, он вылетел из класса. И лоб в лоб столкнулся с учительницей математики — Фийоной Неш.