Невероятная история Вилима Мошкина - Алла Дымовская

– Я же не спорю. Я так, на минуточку, растерялась, наверное, – сбивчиво оправдывалась Лена, но страшно ей уже не было.

– На минуточку! – на полтона умерив раскаты грома, оборвал ее Илья. И повернулся стремительно, чтобы уйти прочь. – Какой дурак вас, баб, на земле расплодил! Матери вопросов не задавай, кто да что. Не поможет. Страж не даст. «Крота» ищи сама… И не шумите здесь больше! Достали, хоть вешайся!

Только и сказал Сашенькин сын на прощание. Но даже если бы он напоследок дал Лене тумака, это обстоятельство нисколько не умалило бы ее благодарности. Потому что помощь Ильи нельзя было оценить и в золотом ее эквиваленте.

Лена собралась уходить тоже, но, внезапно передумала, обратилась с трепетной просьбой к Сашеньке:

– Если меня… Ну, вы понимаете. Не оставляйте Вилли совсем. Ему нужны будут не одни лишь солдаты. Но и … В общем, он же человек, – бестолково, и будто бы роняя вместо слов кровь своей души, попыталась объясниться Лена.

– Конечно же, человек, – ласково успокоила ее Сашенька и даже постаралась выдавить из себя улыбку. Безуспешно. Зато вовремя вспомнила нужную вещь:

– Помнишь, Леночка, ты обещала. Непременно познакомить с «твоим человеком». Я думаю, это обещание сейчас самое время сдержать. Я должна его видеть. Чтобы «увидеть» по-своему. Тогда мне будет легче помочь.

– Хорошо, Сашенька, как скажете, – согласилась Лена. Идея показалась ей здравой и полезной весьма. По крайней мере, она сможет передать Вилли в дружественные руки. Когда ее… Когда уже… Дальше Лена думать не стала, потому что ей вновь неудержимо захотелось плакать. А это было недостойно офицера федеральной службы.

Вилли ехал на встречу, в полезности которой сомневался в течение последних дней уже не раз. Но Лена так просила. И уверяла, что для генералиссимуса может выйти от этого свидания прямая польза. Не то, чтобы генералиссимус не верил в сверхъестественные дарования и экстраординарные способности. Сам был ходячее им подтверждение. Но в то же время не доверял фактам и чудесам, которые проверить нельзя. К ним Вилли относил всякие гадания и пророческие ясновидения. Потому, как им канонически полагалось быть туманными и многозначными. А стало быть, всегда имеется шанс истолковать случившееся, как нечто предопределенное, но недопонятое. Законспирированная Сашенька, хотя и угадала происходящее с Аней, но ведь могла же она сделать выводы просто исходя из здравого смысла, как и он сам. Правда, Лена ничего лишнего ей не рассказала. Вилли был в затруднении. Поэтому согласился на интервью.

И теперь, чин по чину, отправился в гости к Эрнесту Юрьевичу. На своей машине и с Костей. Сашенька должна была прибыть на квартиру к Грачевскому заранее, минимум за час до прихода генералиссимуса. Таково вышло настоятельное требование его Лены. Чтобы не «светить» без необходимости «достояние республики». За рядовыми крестоносцами же никакой тотальной слежки не велось, Сашенька, похоже, и вовсе не привлекла внимания Дружникова. Подумаешь, гадалка! Он и в голову не брал.

Потому Вилли прибыл к Эрнесту Юрьевичу как бы с традиционным приветом, что проделывал уже много раз, просто поболтать и развеяться в обществе тонкого и не обделенного умом собеседника. Хвост в этом случае провожал его до подъезда и далее равнодушно отцеплялся. А что к Грачевскому в сей же день явится с визитом дама, к тому же задолго до самого Вилли, так кому какое дело? Опять же, Сашенька уж конечно не будет громко объявлять, куда именно она держит путь, а всего лишь наберет код на домофоне. Пойди проверь, если придет охота или моча стукнет не в то место. Мало ли к кому в многоквартирном доме стучится респектабельная и хорошо одетая, полная внутреннего достоинства леди. Оттого, дабы не возбуждать нездоровые страсти и параноидальные подозрения, Лена отказалась сегодня сопровождать генералиссимуса. Справится и без нее, только пусть настроится на серьезный и вдумчивый лад. И как воспитанный человек воздержится от скептических замечаний, если Сашенька совсем не вызовет у него доверия.

Однако, Сашенька вызвала. Но не одно лишь доверие. А и определенное подозрение. Точнее даже не она сама, а Эрнест Юрьевич Грачевский, который впервые за время их с Вилли знакомства выказал явно поддельную радость от прибытия дорогого гостя. Похоже, что Эрнесту Юрьевичу в обществе Сашеньки было неплохо и без генералиссимуса. Вилли развеселился. Не Грачевский ли собственной персоной совсем недавно за кофе с коньяком и сигарой плакался ему на жизнь и несправедливую долю? Особенно на вероломный женский пол, которому со дня бегства жены, не доверял ни на грош. Жена же Эрнеста Юрьевича, судя по рассказам последнего, оказалась умело замаскированной мещанкой и предательницей. Покинувшей многострадального писателя без промедления, в тот же день, когда его постигла обструкция, политическая, гражданская и материальная. После этого предсказуемого всеми, кроме самого Эрнеста Юрьевича, происшествия, Грачевский разуверился в женщинах раз и навсегда. Да и они не баловали одинокого изгнанника вниманием. Когда же, после недавнего взлета, корыстные дамы немедленно возымели к нему интерес, Эрнест Юрьевич, человек чуткий и не лишенный догадливости, совершенно отвратился от женского общества. И вот, пожалуйста, извольте полюбоваться! Мало того, что Эрнест Юрьевич, ныне решительный и слабохозяйственный холостяк, выставил на стол все, что имелось в его доме наилучшего. Так еще вьется мелким бесом перед гостьей, с которой знаком-то всего каких-нибудь шестьдесят минут! Впрочем, Сашенька того стоила. Это генералиссимус понял с первого на нее взгляда.

Долгие полчаса разговор шел ни о чем. Вилли уже подумывал, что зря потратил время, и рассчитывал вербальные ходы, которые позволят ему под подходящим предлогом прервать визит и оставить вожделеющего Грачевского наедине с нежданным подарком. Но тут беседа, вяло омывавшая их невольное трио, вспенилась небезынтересными для генералиссимуса водами.

– Вам не стоит так уж страдать о себе, – сказала вдруг Сашенька, прервав необязательное повествование генералиссимуса о давней поездке в итальянские Альпы.

– Простите? – недоуменно осекся на полуслове Вилли, едва удержав изумление в рамках приличия.

– Ничего. Я говорю, что чувство вины обычно плохое подспорье. А для молодого человека, особенно. Потому что, ваши надежды и разочарования еще горячи. Если посмотреть более холодным взглядом и со стороны, то многое покажется лишним.

– Что вы имеете в виду? Я не понимаю? – озадачился Вилли, силясь вникнуть в скрытый смысл Сашенькиного заявления, которое невесть каким образом вступило в резонанс с его собственным «я».

– Понимать не надо. Достаточно лишь слушать. Я и сама иногда не понимаю до конца, что и зачем говорю, – Сашенька обратилась к нему с улыбкой, очарование которой, неподдельное и невозможное, Вилли отметил еще в первый миг знакомства. Будто в темной комнате зажгли яркий, ласкающий мягкий свет. Эрнест Юрьевич тоже склонился к Сашеньке, стараясь ревниво поймать часть этой улыбки в свои сети.

– Я вас слушаю. Честное пионерское, – звонко ответил Вилли, потому что излишняя серьезность вдруг показалась ему неуместной. Легко ему было с Сашенькой.