Гостья - Стефани Майер

— Она красивая, — удивленно прошептал он. Независимо от егочувств ко мне, он наверняка ожидал увидеть паразита, многоножку, монстра. Он неподготовился к красоте.

— Я тоже так думаю. Давай ка запустим ее в контейнер.

Иен на секунду задержал Душу в ладони, словно пытаясьзапечатлеть в памяти ощущения, а потом с трогательной нежностью отпустил ее вхолод.

Джаред защелкнул крышку контейнера. У меня словно гора сплеч свалилась: дело сделано, время менять решение прошло. Я больше несомневалась: когда меня не станет, эти четверо позаботятся об извлеченных Душахне хуже меня.

— Осторожно! — воскликнул Джеб и схватил ружье, направив егона кого то рядом с нами.

Джаред выронил контейнер и прыгнул на Целителя, которыйсидел на койке и ошарашенно рассматривал нас.

Иен хладнокровно сжимал контейнер с Душой Целитель ницы.

— Хлороформ! — Джаред схватил Целителя, пытаясь вжать его вкойку, но не успел.

Целитель ошеломленно уставился на меня, и на его лицепоявилось детское, беспомощное выражение. Лучи фонаря отражались от наших с нимглаз, по стенам плясали ромбовидные зайчики.

— Почему? — спросил меня Целитель; лицо его разгладилось, атело безвольно осело на койку. Две струйки крови вытекли из ноздрей.

— Нет! — Я бросилась к обмякшему телу, понимая, что ужеслишком поздно. — Нет!

— Элизабет? — спрашивала я. — Энн? Карен? Как тебя зовут? Нуже. Я знаю, ты помнишь.

Тело Целительницы безвольно обмякло на койке. Прошло многовремени — я точно не знала, сколько. Всю ночь я провела на ногах. С рассветомдок убрал брезент с потолка, и теплые лучи солнца падали сквозь отверстия впотолке, ласкали кожу. Я подвинула безымянную женщину, чтобы свет не раздражалей глаза, легонько коснулась ее лица и убрала со лба шелковистые каштановые спроседью волосы.

— Джули? Бриттани? Анжела? Патриция? Как же тебя зовут?Поговори со мной, пожалуйста!

Док тихонько похрапывал на одной из коек в темном углулазарета, остальные давно ушли. Кто то отправился хоронить мужчину, которого мыпотеряли. Я содрогнулась, вспомнив его недоуменный вопрос и как вдруг погаслиего глаза.

«Почему?» — спросил он.

Как жаль, что он не дождался ответа: я бы попыталасьобъяснить, и, возможно, он бы даже понял. В конце концов, разве есть что товажнее любви? Для Души любовь — смысл существования. Именно любовь всегда былаи будет моим ответом. Может, если бы он подождал, он бы тоже дошел до этойистины и не отнял бы жизнь у человеческого тела.

Впрочем, требование вернуть тело, вероятно, показалось быему бессмысленным. Это было его тело, а не какая то отдельная сущность. Впонимании Целителя самоубийство не означало убийства — оборвалась только однажизнь. И, возможно, он был прав. По крайней мере, обе Души выжили. Индикатор наего контейнере тускло мерцал красным — величайшее свидетельство человеческойпреданности. Люди сохранили ему жизнь.

— Мэри? Маргарет? Сьюзан? Джилл?

Все ушли, оставив меня со спящим доком и телом женщины, а ввоздухе по прежнему витало напряжение: женщина не просыпалась, хотя действиехлороформа давно прошло. Незнакомка дышала, сердце билось, но все попытки докапробудить ее окончились ничем. Может, было слишком поздно? Мы ее потеряли? Онаумерла? Умерла, как тело мужчины? Может, все они умерли и их давно нет? Может,остаются только редкие исключения вроде Мела ни и Лэйси — непокорные бунтари дакрикливые, вздорные создания? Может, носитель Ищейки — аномалия? Вернется лиМелани, как вернулась Лэйси, или… или даже это под вопросом?

«Я не ушла. Я здесь», — возразила Мелани. Она тоже устала.

«Да, ты здесь. И ты здесь останешься», — пообещала я. Я совздохом возобновила попытки. Попытки, обреченные на неудачу?

— Я знаю, у тебя есть имя, — сказала я женщине. — Ребекка?Александра? Оливия? Или что попроще… например, Джейн? Джин? Джоан?…

«Лучше, чем ничего, — хмуро думала я. — По крайней мере, яподсказала им, что делать, если их поймают. Хотя бы бунтарям да баламутампомогла».

Этого было недостаточно.

— С тобой каши не сваришь! — Я обхватила руку незнакомкиобеими ладонями и принялась растирать. — Хотя бы попробуй, ладно? Моим друзьями так несладко. Давай их порадуем? И Кайл еще пропал… Мы же не сможем всехэвакуировать, а тебя оставить тут. Я знаю, ты хочешь помочь. Они ведь твоясемья, понимаешь? Люди, как и ты. Хорошие люди. Ну, в большинстве своемхорошие. Тебе понравятся!

Мягко очерченное лицо оставалось безучастным, сознание невозвращалось. Она была красива неброской красотой — аккуратный овал лица,правильные черты. Лет сорок пять, не старше: застывшие черты не позволяли определитьточнее.

— Ты им нужна, — умоляла я. — Ты можешь им помочь, ведь тыстолько всего знаешь! Док совсем выбился из сил. Док хороший. Ты ведь былаЦелителем, а значит, в тебе наверняка осталась толика сострадания. Думаю, тебепонравится док. Тебя зовут Сара? Эмили? Кристин?

Я погладила нежную щеку. Никакой реакции! Я снова взяла еебезвольную руку. Сквозь трещины в высоком потолке было видно синее небо. Мыслиблуждали.

— Интересно, как они поступят, если Кайл не вернется.Сколько они будут прятаться? Придется ведь искать новый дом, а это непросто,ведь людей много. Хотела бы я им помочь, только как?… Может быть, они смогутостаться… А вдруг у Кайла все получится?

Я горько рассмеялась, подумав о его шансах. Кайл неотличался осторожностью. Наверное, пока все не устаканится, я еще поживу. ЕслиИщейки устроят облаву, людям пригодятся мои не вызывающие подозрений глаза.Может, даже придется остаться надолго — эта мысль грела сильнее, чем яркие лучиполуденного солнышка. Я поблагодарила Кайла за спешку и сумасбродство. Скольковремени пройдет, прежде чем можно будет с уверенностью сказать, что опасностьминовала?

— Интересно, здесь случаются морозы? Я почти забыла, каковоэто — мерзнуть. А если пойдет дождь? Наверняка иногда здесь бывают дожди! Тутстолько дыр в крыше, нас же зальет. И где тогда спать? — Я вздохнула. — Может,когда нибудь я выясню сама. Хотя вряд ли. Разве тебе не интересно? Ни капельки?Если проснешься, узнаешь ответы на все вопросы. Мне вот интересно. Может, Иенаспросить? Представляю, как здесь все изменится… Забавно. Лето же не можетдлиться вечно.

Мои мысли витали где то далеко, уносясь от лежащей на койкеженщины в страну под названием «Меланхолия», где в последнее время я сталапривычным гостем.