Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

Майк почувствовал себя очень тупым. – А дальше что?

– А дальше, дескать, само сладится. Тут-то он ее и полюбит.

Майк сделал героическое усилие, чтобы не захохотать на весь дом. Бывают же на свете кретинки.

Отсмеявшись, Тамара уютно примостилась и задремала. Майк боролся со сном: оставалось еще одно дело, которому он намеревался посвятить минут десять.

Убедившись, что колдунья спит, он выбрался из постели, оделся, сунул обретенный пистолет в карман и вышел из комнаты.

На площадке перед домом горели два фонаря, и в их свете Майк обнаружил сидящую на бревне Мишель.

– Элан не вернулся, – сообщила она.

– Он побежал на Шестой Приют и там заночевал. Я бы на его месте ни в жизнь по ночным горам не потащился. Только ноги ломать. Ну, Мишель? Я вас убедил? Идите спать.

– Мне страшно, – призналась она шепотом.

– Не надо бояться за тигреро. Он лучше всех понимает, что можно, а чего нельзя. Элан очень осторожен.

– Все равно боюсь. За него и вообще… – Мишель передернула плечами. – Сегодня как-то жутко.

– Тем более. – Майк поставил девушку на ноги. Она прильнула к нему, словно желая найти защиту. – Идите спать; я вас прошу.

Она покорилась:

– Доброй ночи.

– Приятных снов.

Он посмотрел, как закрылась за Мишель дверь Приюта, как осветилось ее окно. Постоял, прислушиваясь к своим ощущениям. И впрямь: на душе делается неспокойно. Тем скорее надо закончить дело, ради которого он вылез из постели. Майк вышел с площадки и зашагал вдоль темного склона.

В свете звезд версан хорошо различал тропу, кусты, большие камни. Он оглянулся, прислушался. Следом никто не крадется. Майк нырнул за громадный валун и засунул пистолет в щель между двумя камнями.

– Уж отсюда никто не упрет, – сказал Майк сам себе, выбираясь на тропу, довольный своей предусмотрительностью.

С женщинами надо держать ухо востро. Только усни – немедля обворуют. Любовь Тамары оказалась восхитительна, однако он не доверял колдунье ни на грош.

Майк возвратился к Приюту. Мишель права: странная эта ночь, недобрая. Надо идти спать, чтобы скорей настало утро. Проснешься – а рядом Тамара. Укладываясь рядом со спящей женщиной, он неудержимо улыбался.

Наутро версан проснулся разбитый, с тяжелой головой, раздраженный. В душ не попасть – там колдунья. Засела на целый час! Майк оделся, вышел из дома, глотнул свежий утренний воздух.

Холодрыга собачья. Костра нет и в помине – стало быть, Элан еще не вернулся. Где он шляется, лодырь? Давно мог бы явиться. Доносится визгливый голос Урсулы. Чего разоралась, дурная баба? Совсем разозлившись, Майк двинулся к своему тайнику. Удумать надо было – среди ночи возиться с треклятой железкой. Сунул бы под подушку, и дело с концом…

Он вынул из щели между камней руку, не нащупав холод металла. Стал на колени, пошарил еще раз, заглянул – пусто. Дьявольщина. Не перепутал же место. Вот здоровенный валун, за которым прятался ночью – невесть от кого, от собственной тени – а вот два поменьше. И щель, куда только-только пролезет рука. Однако там ничего нет.

Кто мог с утра пораньше сунуть нос? Ни единая душа не видела, как Майк тут во тьме ковырялся.

Колдовство? Какое еще колдовство?! Он-то знает, в котором месте у Тамары таится ее ворожба. Взбешенный, Майк ринулся к Приюту. Ведьма! Ее проделки, не иначе.

Он взлетел на крыльцо, с треском распахнул дверь и бросился расправляться с колдуньей.

Тамара сидела у стола, перед выставленными в ряд коробочками и пузырьками.

– А ну пошел вон!

– Ведьма! – заорал он. – Сука! Дрянь! – Схватил ее за волосы, намотал на руку рыжую прядь. – Как ты его украла? Говори: как?

Тамара не кричала, не звала на помощь, но бешено отбивалась, в кровь царапая версану руку. Затем выхватила откуда-то злополучный пистолет и выстрелила. Промахнулась. Майк сдавил ей запястье, пистолет выпал. Тамара взвыла дурным голосом. Мелькнул охотничий нож, отсек плененную прядь, а Майк от мощного толчка отлетел в угол. Перед ним встал Крокодав – с нацеленным версану в живот лезвием в руке.

– А-а-а! – невесть откуда взявшись, Мишель кинулась на охотника, отвела удар. – Прекратите! – оттолкнув Крокодава, она заслонила Майка. – Уйдите! Оставьте его! – Она с криком наступала на охотника, он пятился.

Урсула выволокла вопящую Тамару за дверь, сунула в руки подбежавшему Борису:

– Забери свою шлюху!

Он заорал что-то оскорбительное. Примолк, получив от амазонки пощечину, и тут же заорал снова.

Мишель подхватила с пола злополучный пистолет, разрядила его в потолок. Пять выстрелов заставили замолчать всех.

– Рехнулись, – вымолвила в тишине Урсула. – Все совершенно спятили.

– Собираемся и уходим. На Девятый Приют, – распорядился Крокодав.

Майк выбежал из комнаты, кинулся к себе, с треском захлопнул дверь. Привалился к ней, прижал к лицу стиснутые кулаки. Стыд какой. Впору застрелиться…

Он побросал в сумку вещи. Чувство стыда сменялось раздражением, закипающей сызнова яростью. Этот Приют убьет всех. Майк торопливо прошел по дому, выгнал из комнаты канителившегося со своими рисунками Бориса. Крокодав в холле считал людей. Пятеро: охотник шестой.

– Лены нет. Майк, поищи.

Версан бросился к ней, высадил запертую дверь.

– Лена!

Сидя на постели, писателька с лютой злобой пыталась изничтожить компьютер: мяла и дергала фольгу клавиатуры и экрана, однако прочные листы не поддавались. Стиснув зубы, чтобы не заорать, Майк собрал раскиданное барахлишко, затолкал в сумку, отнял у Лены компьютер. Повесил сумку на плечо, поднял исходящую визгом писательку на руки, вынес в холл и вместе с вещами сдал Урсуле.

– Все – на выход, – велел Крокодав.

Спохватившись, Майк вытащил из коробки возле передатчика листок бумаги и карандаш, начал писать записку: «Эл, они рехнулись. Уходим на…»

– А сам-то! – завопила над ухом Тамара. – Ты не рехнулся?!

Бросив листок, версан едва не влепил ей затрещину. Совладал с собой, толкнул колдунью к двери. Крокодав закрыл дом и зашагал к тропе, следом заторопились остальные. Майк встал замыкающим.

Путь до Девятого Приюта неблизкий и трудный. От быстрой ходьбы всем полегчало, но Крокодав объявил привал только перед первым снежником. Как шли цепочкой, так и расселись вдоль тропы. Солнце уже стояло в зените, а с Восьмого удрали без завтрака.

– Выворачиваем карманы. У кого что есть?

Кой-какая еда нашлась у женщин: орехи в сахаре и печенье у Лены, плитка шоколада у Тамары. Урсула раздала печенье и орехи, а колдунья тем временем делила шоколад, затем стала разносить наломанные куски. Дошла до Мишель, подождала, пока версана возьмет свою долю, и повернула назад, не удостоив обделенного Майка даже взглядом.

– Тамара! – одернул ее брат.

– Обойдется, – отрезала она.

Со своего места поднялась Лена, примостилась возле Майка. Протянула