Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

Мишель поникла; Майк увел ее в дом.

– Ты спятил на старости лет, – прошипела Урсула, обращаясь к мужу. – Почему не заметил, где он свернул с тропы?

Крокодав пожал плечами.

– Когда Элан хочет исчезнуть, он исчезает бесследно. Но я не понимаю такого свинства – куда-то завернуть, когда мы его ждем, а сам в любую минуту может свалиться.

– Элан хороший проводник, – справедливо заметила амазонка, – но слишком много жил в городе. И вдобавок пачкался с рекламой. Давай, Крокодав, будем обедать – не то ошалелые версаны и поесть не дадут. Погонят на розыски палкой.

Наскоро перехватив холодного мяса, Майк обогнул Приют, прошел вдоль задней его стены. Оглядел ведущие к антенне провода: изоляция съедена, как и ожидалось. Версан ухватился за край крыши, подпрыгнул и не без труда забрался наверх. Если с Эланом стряслась беда, связь будет нужна позарез.

Он заглянул в коробку усилителя сигнала. Окислившиеся, потемневшие провода лежали веером, как положено, клеммы разнесены далеко. Коли развернуть жгут и выложить каждый провод отдельно, глядишь, накоротко не замкнет.

Майк соскочил на землю, осмотрел дыру в стене, где скрывался нижний конец жгута. Тут по отдельности не разложишь. А если вскрыть корпус передатчика, отсоединить провода, выдернуть из стены и присоединить их обратно уже здесь? Майк поковырял стену и от души выругался: дыра в ней залита клеем, который прочней самого Приюта. Черта лысого из него что достанешь! И отрезать провода не отрежешь – без изоляции все на одно лицо, не угадаешь потом, какой из них куда собачить. Значит, связи с Кристиной не будет.

Майк вернулся в дом, осмотрелся в надежде обнаружить аварийный передатчик, работающий без усилителя и антенны, способный послать SOS, который примет Космическая Спасательная служба. Ничего. Только аппарат на столе, превращенный муравьями в бесполезный ящик.

Спустя четверть часа Крокодавы и Майк покинули Десятый Приют. Минут через десять с крыльца сбежала Мишель и направилась следом. Уже второй раз у нее отнимают человека, который ей дорог. Дорог несмотря ни на что – вопреки увещеваниям Майка, страху перед демоном, стыду перед погибшим Тони. Мишель поклялась не подходить к Элану и пока не знала, что ей с этой клятвой делать, однако была убеждена, что в конце концов все образуется. Сломить сопротивление Майка не так трудно, как ему кажется, а уж Элан… Тигреро воображает, будто раз он демон, рядом с версаной ему места не найдется, – разубедить его не составит труда. Если только с ним ничего не случилось, если Мишель найдет его в живых… Она шла по тропе, сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом.

…Шагая прочь от Девятого Приюта, Элан сознавал, что до Десятого может не добраться. И все же это лучше, чем выслушивать упреки Крокодавов и насмешки Тамары, лучше, чем принимать помощь Майка, забирая у него жизнь. Если ты проводник, веди свою группу как положено; если нет… значит, твоя судьба – лежать на тропе.

Километр за километром он продвигался вперед. Спасибо версану – ноги держали неплохо. Элан остыл, задавил обиду. Крокодавы не хотели его оскорбить – это все Приют, который втихомолку ярится, отравляет своей злобой. Надо поскорее увести с него людей. Не вернуться ли прямо сейчас? Не то, глядишь, до вечера перегрызутся. Ладно, пройдем еще четыре километра – помнится, там сложный участок пути – и повернем обратно.

Началась морена. Широкая полоса серых камней – от громадных валунов до мелких обломков, в беспорядке наваленных сползавшим в незапамятные времена ледником. Элан по-мальчишески любил морену, ему нравилось, что она требует от человека изрядной ловкости. Птицей перелетать с камня на камень – отличная забава. Сегодня, разумеется, прыгать не стал: случись что – версана рядом нет. Он неторопливо пробирался вдоль поросшего соснами отлогого склона; меж деревьев зеленел редкий кустарник.

Что это? Будто камень трепыхается. И впрямь: в щель между обломками породы угодила птица. Замерла, снова забилась – беспомощный взъерошенный комок. Элан стал на колени и выудил бедолагу из щели, положил на ладонь. Птаха завалилась на бок и смотрела на него немигающим черным глазом. Затем приподнялась, вспорхнула – и тут же упала на камень. Элан нахмурился, глядя, как она елозит крылышками по валуну. Что с ней? Это не подранок – все перышки целы, ни одного помятого. Странно.

Он огляделся. Батюшки мои! Вон вторая пичуга барахтается, хочет перевалить через выступающий из земли корень, а вон третья. Что за напасть? Элан сошел с морены и углубился в лесок. Кое-где птицы на кустах клевали ягоды, а некоторые валялись на земле, будто пьяные. Внезапно он понял. По лицу неудержимо расползлась довольная ухмылка. Пичуги же и впрямь пьяным пьяны! Сейчас тигреро тоже приобщится. А группа подождет.

Элан сорвал с ветки бледно-розовую ягоду, понюхал, осторожно попробовал. Явно недозрелая, кислая. Однако на внутренней стороне губ она отозвалась теплом и пощипываньем – в соке присутствовал спирт. То самое, чего так не хватает на Приютах; досадный недосмотр организаторов путешествия.

Он прошелся по лесочку вдоль тропы, убедился, что ягод здесь мало, да и те не ахти. Тогда Элан двинулся вглубь. Вдруг найдется месторождение получше? И он нашел.

Поднявшись по склону шагов на сто, тигреро обнаружил солнечный овражек, заросший ягодником. Правда, здесь и птиц была тьма тьмущая – усыпанные ими ветки так и раскачивались. Заложив в рот два пальца, Элан резким свистом поднял их на крыло; в воздухе стало серо от взмывшей тучи. Птицы с криками заметались, многие попадали наземь, а тигреро спрыгнул в бесплатную пивнушку.

Кисло-сладкие ягоды восхитительно пощипывали и согревали, по телу будто растекался бальзам. Элан повесил рюкзак на сук и вплотную занялся сбором урожая. Голова чуть кружилась, как от сильного радостного волнения, в ногах появилась пружинящая легкость; казалось, стоит захотеть – и оторвешься от земли, поплывешь над нагретыми солнцем кустами. Он жмурился в сладком довольстве, точно разомлевший кот, и разве что не мурлыкал.

Затем вспомнил про Майка. Надо и для него насобирать, пока не окосел; то-то версан обрадуется. Элан добрался до рюкзака, сковырнул его вниз, с трудом извлек пластиковый пакет, в который у него были сложены рубашки. Вытряхнул содержимое, комом запихал обратно в рюкзак и с большим тщанием снова водрузил его на сук. Теперь постараемся взять себя в руки и изобразить трезвого сборщика ягод.

Ему было смешно от собственной неловкости. Вот же нарезался! Тигреро сломал пару прутьев, свернул в кольца и сунул в мешок – сделал твердый каркас, чтобы ягоды не помялись. Затем, прикусив от напряжения губу, принялся