Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

Земли Семи Рек, сыновьями великолепного и мудрого народа ариев, и побежденными сыновьями древней четвертичной Европы возникла радость дружбы, как предчувствие великолепных судеб, которые выпадут в будущих тысячелетиях на долю их соединившихся потомков.

Глава четвертая

Слияние народов

Миновала почти треть ночи. Тхолрог спал в хижине на великом озере ариев – он и его соратники расположились на оконечности острова-деревни, совсем близко от берега. Луна, сияя на восхитительном небе, освещала озеро.

Тхолрога разбудил какой-то неясный шум. Он проснулся и увидел перед хижиной черный силуэт, словно сотканный из лунного света. Он уже собрался встать и схватить копье, как вдруг узнал Эй-Мор. Тогда он пошел на хитрость: закрыл глаза и притворился спящим – сердце его бешено колотилось.

Девушка подошла, тихо наклонилась над ним. Стараясь оставаться в тени, она вглядывалась в лицо Тхолрога. Эй-Мор выглядела обеспокоенной, затем у нее на губах мелькнула легкая улыбка. Она стояла и слушала, наблюдая. Тхолрог видел изгиб ее шеи, освещенный холодным сиянием луны, ее внимательные глаза, и ему казалось, что над ним склонилась юная богиня.

Она выпрямилась и ушла.

Будто во сне он слушал, как удаляются ее легкие шаги. Потом вскочил и увидел, что она уже далеко, на островке, и тогда он окликнул ее.

Она остановилась, но обернулась не сразу. Он подошел к ней.

– Зачем ты приходила?

– Ты ранен… Я хотела взглянуть…

– Зачем ты хотела взглянуть?

Она не отвечала. На островок ворвался свежий ветер и растрепал ей волосы: они почти касались щеки Тхолрога.

– Зачем ты хотела взглянуть?

– Я хотела взглянуть, не опасна ли твоя рана!

– Нет, не опасна… А ты бы хотела, чтобы она была опасной?

И, произнося эти слова, он чувствовал, как угасает его радость. Высказанное подозрение казалось ему вполне оправданным. Зная, что ее соплеменники совсем рядом, дочь Роб-Сена вполне могла желать смерти вождю их врагов, который заявил, что хочет держать ее в плену вечно.

Эта мысль могла показаться ему правдоподобной еще и потому, что его слегка лихорадило от раны. Эй-Мор ответила:

– Нет, я бы не хотела, чтобы твоя рана была опасной.

Он, гордо выпрямившись, сказал суровым голосом:

– Если бы моя рана была опасной… Если бы я умер, то тебя бы обменяли. Ты была бы свободна. Ты об этом мечтала, дочь Роб-Сена?

– Я не мечтала об этом!

– Тогда почему ты дрожишь?

Она замолчала. Подозрения Тхолрога усиливались. Его охватила ревность, он представлял себе, как Эй-Мор возвращается в лагерь Роб-Сена, счастливая, что опять оказалась среди своих, и это мучило его. Он поправил на плечах накидку из шкуры зубра и недовольно спросил:

– Как тебе удалось сбежать от Дитхев?

Она испуганно отшатнулась.

– Почему ты сердишься? Я умею исцелять раны… Разве не ты спас меня в горах?

Ее чистый голос, ночь, таинственная неподвижность лунного света начали смягчать гнев юного вождя.

– Ты хотела исцелить меня?

– Да, а что, если бы твоя рана оказалась опасной?

– Дочь Роб-Сена, ты говоришь правду?

Она кивнула.

Они стояли недалеко от хижины. На воде царило необычайное великолепие: спящие кувшинки, широкие распластавшиеся на глади озера листья; слышалось кваканье далеких лягушек, похожее на мирное блеяние овец. Тхолрог почувствовал, что его подозрения исчезли, как и явились, – быстро, как рябь на воде. Очаровательная незнакомка, казалось, сулила ему глубокие, неизбывные радости.

– Эй-Мор, – вскричал он, – разве смерть Тхолрога не обрадует тебя?

– Я не желаю смерти Тхолрогу.

– Но ты стала бы свободной!

– Я не стану свободной…

– Тебя обменяют на пленников… Неужели Тхолрог не обменяет тебя?

Она отвернулась, встревоженная. Посмотрела на озеро. Чудесные тени мерцали на воде. Небо и берега, казавшиеся еще огромнее и торжественнее, дрожали от легкого дыхания, словно их привязали к земле мягкими, непослушными веревками.

Временами поднимался медленный бриз. Вода вдалеке вздымалась, от луны на озере змеилась дорожка из серебра и сапфиров. От воды шел свежий и слегка тревожный запах, вызывая томительное беспокойство.

Незаметно для себя Тхолрог и девушка приблизились к краю настила. Наклонившись к воде, они могли видеть в ней другие деревни, словно плывущие по озеру. Крыши домов походили на одинокие растения, на груды пней, на огромные расколотые бревна. Лодки были пришвартованы к пирсам на островках; на берегах менялись дозорные – все озеро было готово к войне.

Однако слышались тревожные ночные звуки: вот плюхнулась в воду лягушка, затрепетала пойманная рыба, по мысу, затаившись, пробежала крыса, зашевелилась встревоженная водяная курочка. Со слабым криком, прижимая к груди детеныша, пролетела летучая мышь, спасаясь от какой-то опасности. В дивном лунном свете показалась колония бобров, священных для ариев животных, – их селение, как и у людей, строится на сваях. Вдалеке раздался рев медведя, затем волчий вой. Не смолкала чарующая музыка волн.

Тхолрог чувствовал небольшую лихорадку, но она была ему только на пользу, словно обостряя его чувства. Пока Эй-Мор молчала, перед его мысленным взором возник образ Эйримах: но теперь этот образ не волновал его. В борьбе двух чувств дочь Роб-Сена брала верх; но он хотел добиться расположения своей пленницы иначе, не по закону силы.

Она набралась смелости и произнесла, ощущая свою недавнюю власть над ним:

– Если Тхолрог не хочет меня обменять, что он хочет со мной сделать?

– То, что делают с молодыми и красивыми пленницами!

Он намеренно выбрал тон победителя, холодный и суровый. В ней заговорила гордость дочери вождя, уготованной для союзов, где женщины сохраняют привилегии и достоинство, и она задрожала от негодования и боли:

– Ты можешь хотеть этого. И тогда дочь Роб-Сена не захочет, чтобы ее обменивали.

Тхолрог вздрогнул. Этот ответ, подобно искре, поджигающей лес, заставил его желать невозможного:

– Так ты ненавидишь Тхолрога?

– Эй-Мор может быть только первой женой вождя. Никто не должен быть выше нее!

– А если другая не будет выше тебя?

Эй-Мор побледнела. Суровая нежность преобразила ее лицо. Тхолрог, плененный умоляющими глазами, руками, распахнутыми для объятий, ответил:

– У горцев бывает только одна женщина. Хочешь ли ты стать женой Тхолрога?

Взгляд Эй-Мор выражал радость, любовь, искренность:

– Я бы хотела стать женой Тхолрога!

– Даже если бы ты была свободна?

– Да…

– Даже если бы ты была дома, на своих озерах… рядом с Роб-Сеном?

– Даже если бы я была рядом с моим отцом!

Неизведанное, неслыханное счастье овладело Тхолрогом. В легком головокружении от лихорадки он прильнул к Эй-Мор:

– Ты будешь женой Тхолрога!

Он прижал к себе это бархатистое тело, эти волосы, прикосновение которых так часто всплывало в его памяти. Он почувствовал головокружение, слабость,