Эксперимент - Дарина Грот

Левиафан бросил телефон на стол и оглянулся. Кругом щебетали девушки, кричали ребята, бар был оживленным. Лето же все-таки как-никак, середина ночи – пара молодежи. Левиафан вновь уставился на кружку: взгляд изучал белую пышную пену. А пальцы вытягивали одну за другой сигареты из пачки. В тот момент он ненавидел каждого, кто был рядом с ним, ему хотелось перебить весь бар и облегчить тем самым свою душу, но он даже этого не мог сделать. Мозг был слишком занят обдумыванием недавнего прошлого, которое никак не хотело отправляться в далекие архивы памяти. И что-то весьма наглое и бескомпромиссное настойчиво твердило лишь одно слово: «Вернись».

Под утро люди потихоньку начинали покидать бар. Становилось все тише и тише, смолкали голоса, а вампир продолжал сидеть, как монумент. Он ни разу не пошевелился, разве что только когда курил. Ему просто не хотелось шевелиться.

Прошло ровно пять дней с момента ссоры. Ровно пять дней Лилит что-то делала, лишь бы не сидеть без дела, стараясь делами отвлечь разум от ожиданий возвращения черной машины. Ровно пять ночей она находилась в бреду, практически не спала, практически не ела. Ровно пять дней Левиафан слонялся по городам, полностью потерянный. Ровно пять ночей он занимался изгнанием беса из своего сердца, имя которому Лилит, с помощью других женщин. Но они плохо справлялись с поставленной задачей. Имя Лилит совсем не хотело покидать его разум, ее образ все время стоял перед глазами, а голос звучал в ушах.

Вампира безумно злила и раздражала собственная слабость и неспособность других женщин справиться с его болью. И они погибали, прямо у него в объятиях, в то время как Лилит погибала без него.

Пять дней внутри нее копошилось отчаяние и страх. Надежда умерла уже на четвертый день. Тело, после ее смерти, словно сбросило огромный груз и наполнилось легчайшей пустотой и отчаянием.

Все пять дней солнце пыталось пригреть всех тех, кому было плохо. Голубой цвет безоблачного неба пытался успокоить всех тех, кто переживал. И птички пели всем тем, кто хотел их слышать. Сама природа сжалилась над страдающими людьми. Но кому нужна природа, с ее веселым солнцем, бескрайним и просторным небом, поющими, глупыми птицами, умеющими свободно парить в небе, когда тоска грызет тело?

За окном мелькали деревья, иногда домики с разноцветными крышами, или самые красочные поля и луга. Левиафан не мог игнорировать естество и, с печальной улыбкой, все-таки разглядывал окружающий мир.

Он ехал, как всегда полностью доверяя глазам, куда им хотелось, туда поворачивали руки. Машина мчалась без остановок, и когда темнота начала наползать на мир, погасли фары, чтобы не раздражать ночную жизнь светом.

– Может надо срочно кого-то полюбить? Кого-то нормального, доброго, пусть даже не красивого, лишь бы только адекватного. И все было бы так сладко, как в раю…Тьфу! Какой бред! А чем я занимался в течение нескольких дней? Пытался любить…и что из этого вышло? По-моему, я столько людей за всю свою жизнь не убил, сколько за эти дни. Да черт с этими людьми! Они все равно ни на что хорошее не способны, особенно женщины! Ведь именно на них я надеялся, как последний идиот, надеялся на их помощь, спасти меня от чувств. А вот если бы я попросил их уничтожить меня, все, до одной, справились бы с этим. Что? Что ты мне там шепчешь, глупая голова? Вернуться? Ну уж нет! Чудеса, какие, а? Мой собственный разум предлагает вернуться в ад, из которого несколько дней назад бежал впереди меня! Вот уж не думал, что организм восстанет против меня! Глупая затея! Думай, должны быть другие идеи, получше… Но ей стоит выразить мое уважение и удивление! За такой короткий период, эта женщина лишила меня всего, две самые дорогие потери – это Мормо и собственно я сам. Друга мне никогда не удастся вернуть, но я должен попытаться найти себя. Я сейчас с ужасом представляю, что было бы, если бы она была вампиром! Да меня давно бы уже спалили! Добрый друг мой, Мормо, как же ты был прав, сказав мне: «не играй с женщинами, они все равно выйдут победительницами!». Надо было еще тогда тебя послушать. Собрать ее вещи, посадить в машину и пожелать счастливого пути, но без меня. И никогда, никогда не открываться ни одной женщине, близко не подпускать к себе эту чуму, она слишком заразна. Чертов вирус, который распространяется по организму со скоростью света, сжирая все на своем пути. Ой, ой, ой! Это ж надо быть таким дураком, чтобы собственноручно разрезать вены и впустить этот вирус в бурлящий кровяной поток. Да от этой чумы не спасет не один противочумный костюм! Все же так просто! Женщина работает в дуэте с любовью, а с этой тварью проблем намного больше, чем просто с одной женщиной. Если любовь каким-то чудом не пробилась в организм, то ее напарница – женщина бессильна! Да она просто ничтожна без любви! Одной ей не удастся сделать с мужчиной вообще ничего, разве что только опозориться и унизить саму себя! Без любви нет женщины, пустое место! А пустое место не способно вызвать ни одну эмоцию, ни одно чувство, только безразличие. А вот выкинуть любовь из организма практически невозможно. Придется ждать, когда эта тварь подохнет сама внутри, прихватив с собой все воспоминания, всю ту боль, которую они причинили мне до этого! А я потом спляшу лезгинку на ее останках! Если она меня с собой не заберет! Хотя этого у нее точно не выйдет, для начала ей придется побороться с моим самолюбием. Оно у меня тоже достаточно сильное и может противостоять женщине с ее хреновой любовью!

Левиафан ехал и ехал в темную пустоту, пока, наконец, не остановился у собственного дома. Он прищурил глаза, словно не веря им, и стал изучать тусклое здание.

«Чертовы глаза! Вы меня предали! Вы куда меня привезли? Выколоть бы вас за это! Ладно, раз организм уже весь сожран вирусом, буду действовать мозгом и жестоким расчетом!»

Левиафан хотел было сдавать назад, как услышал пронзительный визг.

– Нет!

Лилит услышала шум двигателя, шорох подъезжающей к дому машины, и естественно сразу же выбежала на улицу. Но увидев, что вампир обнимает пассажирское кресло, смотря назад, она закричала.

Левиафан резко обернулся и включил фары. В свете фар стояла она, маленькая и хрупкая, в трусах и в майке, прикрывая рукой глаза от света. Волосы были взъерошены, а на лице пробивалась улыбка, сквозь слезы. На ней не было лица. За неделю она исхудала, губы были все синие, глаза красные, руки тряслись.

Левиафан откинулся на подголовник, закрыл глаза и тяжело вздохнул. «Вот теперь я проиграл» – подумал он, – «Нет! Нет, Лилит, нет!».

Он открыл глаза и снова посмотрел назад, переключив рычаг на заднюю передачу. Когда он взглянул вперед, Лилит исчезла, и, со спокойным сердцем, он резко нажал на газ. Машина отрывисто дернулась и покатилась назад, а Левиафан взглянул в зеркало заднего вида, и сердце его словно облили холодной водой. Там, в двух метрах от машины стояла Лилит, а огромный зад джипа летел на нее. Девушка просто зажмурилась, а руки сжались в кулаки. «Не отпускай педаль, не отпускай!», проскочила мимолетная мысль, в то время как, левая нога уже чуть ли не асфальт продирала тормозной педалью.

Лилит открыла глаза и с дрожью выдохнула, разглядывая логотип машины прямо перед лицом. Левиафан горько усмехнулся и ударил по рулю, затем выпрыгнул из машины и оперся на нее одной рукой. Лилит подлетела и вцепилась в него руками, крепко обнимая и целуя. Но вампир стоял как памятник, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя внутри все просто орало от боли, от прикосновений этой женщины, словно она обжигала его, и в тоже время что-то радовалось. Он не обнимал ее, не отвечал на поцелуи, он не знал, что делать, поддаться разуму или чувствам.