История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре - Джон Бартон

Если не считать трудов Альтера, то попытки современных переводчиков имитировать иврит не кажутся мне особо успешными, хотя в еврейском языке и есть черты, которые просто идеально сочетаются с английским (скажем, те же повторы союза «и»). Но и равно так же мало кто из переводчиков успешно передал силу текста на современном английском, на что притязают такие версии, как «Новая Английская Библия», «Иерусалимская Библия» и даже «Новая пересмотренная стандартная версия». И если переводчик намерен переосмыслить целые разделы текста и выразить их на современном английском, как это часто делают в литературных переводах, то ему потребуется немалая отвага.

Размышляя о переводах Библии с античных времен до наших дней, я выделил четыре проблемы, связанные с общей темой моих исследований – взаимосвязи между Библией и системами вероучений.

Примечания

Во-первых, даже самые ранние переводы эпохи Реформации содержали примечания, в которых объяснялся перевод: одного только текста переводчикам не хватало. Уже в Античности в версии Иеронима были вступления ко многим книгам; в Средние века большинство читателей встречались с Библией через Глоссу, причем весьма приукрашенную; такие переводчики, как Тиндейл, добавляли пространные примечания, в этом случае склоняясь, в общем смысле, к тому же направлению, в котором шел Лютер. Возможно, именно эти примечания и привели к тому, что Тиндейла осудили как еретика: в пассажах, часто переведенных из труда Лютера, он вбивал в сознание читателей доктрину оправдания одной только верой и обрушивался с критикой на современное ему католичество. И в стремлении защитить доктрину оправдания верой он зашел так далеко, что восхвалял патриархов, когда те обманывали и лгали – ведь обман и ложь проистекали из веры, – и утверждал, будто даже убийство и ограбление – это святые деяния, если Бог велит их совершить:

Лютер тоже сопровождал свои переводы долгими примечаниями, а еще там были иллюстрации (их автором был Лукас Кранах Старший).

Все католические переводы точно так же выходили с примечаниями, призванными противоречить примечаниям протестантов и показать согласованность Библии с католическим доктринами. Никто не хотел позволить тексту говорить за себя самого, даже те, кто, подобно Лютеру, утверждал, что Священное Писание, в сущности, представало совершенно ясным и было «своим собственным толкователем» (suae ipsius interpres). Даже сегодня в католических версиях Библии приводятся комментарии; впрочем, они минимальны. Например, в католическом издании «Пересмотренной стандартной версии» есть примечания к пассажам, подобным тем, в которых говорится, что у Иисуса были братья и сестры; католики уверяют, что это были более дальние родственники, сводные братья и сводные сестры, – ведь если счесть их родными братьями и сестрами, это поставит под сомнение доктрину о вечной девственности Марии, матери одного лишь Иисуса. В «Иерусалимской Библии» примечания чаще просто носят информативный характер, но и они (а иногда и сам перевод) неприкрыто намекают на то, что католические доктрины, подобные этой, необходимо рассматривать как такие, истинность которых брезжит сквозь библейский текст. Стих из Евангелия от Матфея (Мф 1:25) обычно переводят как «…и не знал ее [Иосиф. – Авт.] до тех пор, пока не родила она сына»[79], – именно так, например, переводит «Новая пересмотренная стандартная версия» – но «Иерусалимская Библия» передает эти строки иначе: «…хотя не имел он соития с ней, она родила сына». К стиху прилагается сноска, в которой мы читаем:

Справедливо будет назвать такой подход лицемерным. Перевод выглядит неестественным, а сноска внушает мысль, будто Евангелия всецело поддерживают доктрину. Вот только они поддерживают ее лишь в том случае, если толковать евангельские упоминания о братьях и сестрах Иисуса в соответствии с упомянутой сноской. Именно из-за подозрения в том, чего можно достичь посредством хитрых формулировок, переводчиков «Авторизованной версии» настоятельно попросили не давать никаких примечаний, помимо тех, которые крайне важны для объяснения иврита или греческого языка. Впрочем, даже это было в каком-то смысле наивным, ведь «исключительно разъяснительное» примечание, оставленное одним, становится предвзятым толкованием для другого.

Предвзятые переводы

Во-вторых, одной из заметно ярких особенностей переводов, созданных в эпоху Реформации – и наряду с этим чертой, причиняющей переводчикам немало хлопот – была передача тех или иных очень важных терминов таким образом, который поддерживал богословские позиции авторов. Так, Тиндейл передает греческое слово ἐκκλησία (в традиционной передаче – ‘церковь’) как ‘собрание’ (англ. ‘congregation’ – также ‘приход’, ‘паства’), а греческое πρεσβύτερος (согласно традиции – ‘священник’) как ‘старейшина’, и оба этих варианта подрывают католические доктрины о Церкви и рукоположенном священстве. Даже в позднее время, в начале XVII столетия, когда уже появилась Библия короля Якова, редакторам, проводившим пересмотр и исправление текстов, давали ясное наставление – избегать этих спорных вариантов перевода: «…надлежит сохранять слова, принятые в Церкви прежде, а именно: не переводить слово “Церковь” словом “Собрание”» [33]. Конечно же, то, что спорно для одних, для других является очевидной истиной, и, несомненно, большинство современных исследователей Нового Завета согласились бы с Тиндейлом в том, что слово πρεσβύτερος не обозначает священника: для этого в греческом языке есть слово ἱερεύς, и оно ни разу не применяется в Новом Завете ни к какой форме церковного служения.

Современные переводы пытаются избегать пристрастий и передавать слова в их историческом контексте. И тем не менее, даже согласованные тексты, созданные общими усилиями – такие как «Пересмотренная стандартная версия», «Новая пересмотренная стандартная версия» или «Иерусалимская Библия» – порой подозреваются в серьезной предвзятости. И подозрения сейчас, как правило, исходят не от католиков, вдруг возжелавших поддержать пресвитерианство, а от протестантов-евангеликов традиционного толка, полагающих, что современные переводчики погубили наследие Тиндейла. И потому появились некоторые откровенно евангелические переводы, которые стремятся исправить «антипротестантскую» предвзятость других версий; на их фоне особенно выделяется «Новая международная версия» (New International Version, NIV). Необычайно популярная в Северной Америке и Великобритании, «Новая международная версия» в своих прочтениях крайне далека от любых экстремальных проявлений. Намного более пристрастные тенденции можно заметить в «Библии Благой Вести» (Good News Bible), в которой выражение ἐπίσκοποι καὶ διάκονοι, упоминаемое в Послании к Филиппийцам (Флп 1:1) и по традиции передаваемое как «епископы и диаконы», переводится как «церковные руководители и помощники» [англ. ‘church leaders and helpers’]; впрочем, в ней свободно используется слово «церковь», которое в наши дни не подразумевает «Римско-Католическую Церковь», а именно в таком смысле его применял Тиндейл. Но даже эти версии, намеренно протестантские, не введут никого в заблуждение насчет содержания Библии, и католикам вовсе не следует избегать их как огня – не в большей мере, нежели протестантам надлежит, скажем, держаться вдалеке от «Иерусалимской Библии» или «Новой Иерусалимской Библии»: все это достойные переводы, их делали ответственные люди, и идеи, связанные с определенным вероисповеданием, встречаются в них лишь время от времени.